"Александр Головков. Сто двадцать первая область" - читать интересную книгу автора

Гологопенко задумчиво сунул папку под стол. Он пытался осмыслить
положения руководящего материала. Он сомневался. Неужели есть у нас еще
люди, способные одним бесхитростным движением сплести концы с началами и
так перепутать все пути-дорожки спасительной истины? Да нет же. Ведь это
не просто указание свыше, не чья-то бюрократическая прихоть. Это научное
достижение. А мы привыкли в работе опираться на науку. Так в чем же
сомнения? Оставив яйца и отбросив бесполезный уже пистолет, Гологопенко
поднялся из-за стола, вывалился в коридор и на непослушных ногах поковылял
в буфет. По пути он мучительно вспоминал, собирая по крупицам все знания о
слове, которые ему удалось почерпнуть в институте.
Слово - основное средство убеждения. А поскольку все мы люди
убежденные, слово - основное средство нашей жизни. Помнится, еще Протагор
отрицал объективную истину, отмечая, что каждое слово несет с собой
субъективное впечатление, и поскольку под каждым словом каждый понимает
свое, утверждал, что между ложью и правдой нет разницы. Зародилась целая
школа философов, которые, отталкиваясь от утверждения, доказывали обратное
ему, используя при этом разные словесные ухищрения. Чтобы развить
искусство словоплутства, на улицах древних Афин Протагор устраивал
состязания в спорах, где спорили не для того, чтобы переубедить друг
друга, а для того, чтобы переспорить. Горгий Леонтинский, подработав
риторику, довел это искусство до совершенства. Ах, как важно порой бывает
и теперь перенести внимание с речи в целом на отдельное слово, обладающее
волшебным свойством зачаровывать слушателей. Богатое наследие нам
досталось. Что же удивительного, что и теперь процветает великое племя
спорщиков, берущих свое начало от Протагора, спорщиков, которые так легко
могут одну ложь разбить другой, а третью выдать за истину? И легко понять,
как трудно в этом хаосе избежать ошибки. Да, в жизни мы, может быть,
увлеклись игрой слов, но не забыли о том, как много значит слово. До сих
пор мы любим своих учителей и живем, как прежде, опираясь на традиции
устных народных заговоров и заклинаний. Постепенно Гологопенко становилось
понятным, откуда берутся научные труды, и почему план по лекциям у нас
всегда выполнен.
Он пробирался по коридору в буфет.
- Ты анальгин прикуси, - советовал ему встречный товарищ. - Говорят, у
тебя зубы болят.
- Возьми три рубля, - сочувственно протягивал руку другой. - Говорят, у
тебя деньги кончились.
- Хочешь, я к ней пойду и все выскажу, - участливо предлагал третий. -
Говорят, от тебя жена ушла.
- Не болят у меня зубы! - отбивался Гологопенко. - И жены у меня нет, и
денег куры склевали...
Он свернул к дежурному за результатами экспертизы и другими материалами
- следственной группе удалось раскрыть кое-какие факты. В буфете он выпил
две бутылки минеральной воды, и ему полегчало.
- Узнал, кто на моем участке сказал правду? - усевшись с ним за одним
столиком, допытывался Филинов.
Запив булочку кефиром, Гологопенко отрицательно качнул головой.
- Не могу поверить, что это кто-нибудь из моих, - сокрушался Филинов. -
Ты проверь, это должен быть приезжий.
- Успокойся, - Гологопенко взболтнул кефир в стакане. - Это был