"Геннадий Головин. День рождения покойника (Повесть) " - читать интересную книгу автора

погибшего Пепеляева. По личному распоряжению Спиридона Савельича. Любочка,
покажи товарищу, если он так интересуется.
Товарищ, конечно, интересовался, но не настолько, чтобы ковыряться в
бухгалтерских промокашках, И так все было ясно: сплошное вредительство и
широко разветвленный заговор.
- Запиши, Любочка, - сказал он гордо. - Деньги эти я жертвую на
осушение града Китежа. Из них пять (прописью: пять) на строительство
наклонной пизанской башни в городе Бугаевске... Да, кстати, там у вас
кассиршу застрелили, так что вы побеспокойтесь, что ли. Все ж таки
девушка...
И он ушел интеллигентно, даже дверью не шарахнув.
Теперь надо было все не торопясь и, хорошо бы, под хорошую закуску в
хорошем месте обдумать,
...И уже часа через два его, многодумного, видели на окраине Чертовца,
на улице с лирическим названием "Улица Второй линии Рыбинско-Бологоевской
железной дороги", громогласно-пьяного, победоносно вещающего на все стороны
света:
- Я есть хто? Я - Воплощение есмь! Ибо поелику возможно и во веки
веков - ДУ-ДУ-ДУ! Расступись народ! "Красный партизан Вася Пепеляев" в землю
обетованную плывет.
Плыл он на кладбище, посетить могилку свою.
- Во устроился, паразит! - не сдержал восхищения Пепеляев, когда
наконец отыскал место своего успокоения.
Местечко и в самом деле было хоть куда. Как на даче.
Молоденькая, но уже плакучая березка застенчиво шелестела листвой. Ее,
видать, привезли из леса вместе с дерном, и она славно принялась, только на
одной из веток листья слегка пожухли.
Вообще, все было сработано без халтуры: цементом аккуратно обделанный
цветничок, песочком вокруг посыпано, оградка из хорошего, но, правда,
некрашенного штакета. Цветочки...
Да и на место, надо сказать, не поскупились. Отсюда и речку было видно,
и леса за рекой, а если захочешь, то и городом, пожалуйста, любуйся...
Василий даже вздремнул на скамеечке, утомленный событиями прошедшего
дня.
Нельзя сказать, что его очень уж обеспокоило новое положение. Денег,
конечно, жалковато было, а в остальном - клизьма все это от катаклизьма,
определил он, балуется начальство... У них-то положение - тоже не
позавидуешь. Только было обрадовались, что "Партизан" сгорел - можно, стало
быть, кучерявую клюкву устроить на зависть другим пароходствам, а тут,
здрасьте, явился не запылился герой-погорелец, всю спектаклю им попортил.
Одно ведь дело, когда все сгорели, дружным коллективом, воодушевленные
пятилетним планом, с пением "Ай-дули-ду!", и совсем, конечно, другой
дермантин, когда, оказывается, один из героев в это время с Алинкой в
перинке кувыркался. А там, глядишь, и еще кто-нибудь припрется. Я, скажет, в
Котельникове в очереди за маргарином стоял... Да, вздохнул Вася, начальству
тоже нелегко. С них ведь тоже, бывает, спрашивают.
Главное, однако, что вот он - Василий Степанович Пепеляев, руки, ноги и
пупок - сидит себе на скамеечке, животрепещущий, как проблема борьбы с
окружающей средой, внутри три стакана гулькают-перекликаются, лысинку
ветерочек обдувает, по спине муравей ползет-щекотит... И, в общем-то,