"Геннадий Головин. День рождения покойника (Повесть) " - читать интересную книгу автора

райцентр Бугаевск! Слева - помойка, справа - магазин. Прямо по курсу -
"Свежий воздух" для чахоточных, сзади - опять же снова магазин. Ступай, куда
хочешь, Василий Степанович! Обмакни многомозольные стопы свои в пуховую пыль
бугаевских улиц! Пройдись, как бывало, вольготной походочкой по дорогим
сердцу колдобинам и буеракам! Освежи уста терпко-бензиновым "Бликом"! Стань
вновь тем безмятежно-ленивым Васей - полусонным и счастливым красавцем,
который и ведать не ведает, что буйно отполыхал уже "Красный партизан", и
кропотливые люди уже роют для него могилку, норовя схоронить от людей
навеки!..
Но больше всего было в той музыке про Алину. И чего там, господи боже,
только не было про Алину! Василий даже начал не на шутку серчать: чересчур
уж нежные подробности знал про нее этот Ш. Заразян-зараза!
А когда на мохнатых басах представили они ему Алину спросонья, еще не
напустившую на себя вид - мягкую, квелую, с руками, норовящими снова
обнять, - тут Пепеляев окончательно не выдержал. До того ему, хоть ногами
топай, захотелось в Бугаевск, к Алине, что он тут же решил: сейчас - в
буфет, еще пивка сколько залезет выпить, а к вечеру - к Люське в гости!
Обещал девушке, а девушек обманывать - тяжкий грех.
...Засады на него устраивали.
Возле самого родного забора вдруг выскочила с дитем под мышкой баба -
не баба, старуха - не старуха, сразу под платками и не углядишь. Встала
поперек дороги на колени, сверток с дитем Пепеляеву протянула. Бери,
дескать.
- На кой он мне? - удивился Василий. Баба не знакомая, значит, и дите к
нему касательства не имеет. А просто так взять - стипендия не позволяет.
- Голубчик, отец родной! - без подготовки ударилась в плач женщина. -
Не откажи! Век за тебя молиться буду! В Бабушкин ездила, в Кемпендяевом
была. Всех профессоров, всех фершалов, как есть, объездила - на тебя одна
надежа! Один ты, говорят, и можешь помочь! Не откажи, отец родной!
Измучалася я вся!
- Ты, баба, погоди! Расскажи толком.
- Заходится он у меня, родимый! Как титьку пожует, так весь и
заходится. И пупок краснеет, и ручками вот так делает... (Она показала.)
- Пупок краснеет - это хорошо... - с ученым видом сказал Василий. -
Значит, гемоглобин есть. А я-то причем?
- Ну как же! - вдруг уважительно, как на икону, посмотрела на него
баба. - Эвон где был-то... Не каждому так. На тебе благодать божья. На
добрые дела вернул тебя господь...
Пепеляев закряхтел многосмысленно и почесал в арестантской голове.
- Мда-а. Кал на яйцеглист сдавала?
- Все сдавала! - обрадовалась баба. - Вот они, все со мной, бумажки
те! - полезла за пазуху.
- Ладно, - отмахнулся от бумажек Пепеляев. - Верю. Э-эх, бабы! До чего
же в вас атеизм непрочный! Значит, так... Титьку суй реже, больше на кефир
нажимай: в нем градус есть. Давай сюда твоего раба божьего. Как звать?
- Кирюшей, голубчик...
- Грешила?
- Ну, как же, батюшка! Жизнь ить! Оберегаешься-оберегаешься...
- Больше не греши. Отойди к забору и спиной повернись. "Отче наш"
знаешь? Читай наизусть и с выражением.