"Геннадий Головин. День рождения покойника (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- А-а... Так вот начальство велело передать, что на тебя возлагают в
этой игре большие надежды. Инструкции будешь получать через меня.
- А револьвер дадите? - страшно оживился Вася. - А то покушения боюсь.
И еще интересуюсь насчет оклада жалованья. Они бешеные деньги будут получать
за свои игры, а бедненький печальный Спиртуозо подставляй лоб под греческую
пулю?! Сколько вы с ними играться еще будете?
- Пока материал накопим, пока что...
- "Пока что" меня уже здесь не будет... - про себя сказал Пепеляев, но
чуткое тренированное ухо Серомышкина все услышало.
- Потому и говорю: зря надумал. Далеко без документов не уйдешь,
Пепеляев! Живо привлечешься за бродяжничество. В случае чего, по делу
пойдешь как сообщник. Деньги от Спиридона кто получает? То-то.
Пепеляев, ручки на груди сложив, во тьму обратился молитвенно:
- Простите великодушно! Слабость минутная! Я больше не буду, вот вам
истинный крест! - и вдруг ужасно нагло переменил тон: - Но вообще-то,
Худышкин, пора тебя, как бесполезный аппендицит из внутренних органов
уволить. Ты меня в темноте за кого-то другого принял, Никудышкин! Не
Пепеляев я! И уже давно. Начальству кланяйся. Метастазиса поцелуй, не
забудь. Передай ему, пусть не волнуется, не пропаду я без его стипендии, не
студент. До слез - ей-богу, до слез! - жаль мне с тобой расставаться,
Отрыжкин, но обещал я, понимаешь, старушке одной оградку на могилке
покрасить, святое дело! А она мине за это (у ней, брат, теперь не шути -
пензия!) - бутылец портвейного вина поставит. Плохо ли? Так что - до новых
встреч в эфире!
Спать ложиться было поздно, просыпаться - рано. Василий сел на
ступеньку крыльца и стал сидеть просто так.
Вопреки ожиданиям, никакой торжественности не было в том, что он вот
сидит на родном крылечке и на веки вечные прощается с окружающей его средой.
Темень вокруг была - хоть и серенькая, но плотная. В небесах тоже - ни
торжественно не было, ни чудно. Какая-то скучная переменная облачность.
Даже собаки не брехали - до того все спали.
Нет, конечно, какие-то чувства и ощущения были. Жрать, например, не ко
времени захотелось. И вообще грустно было. Но не ожидал он, что такое
всемирно-историческое событие в его жизни будет проходить столь скучно и
скромно.
"Чертовец, может, поджечь?" - подумал он было, но тут же передумал. Не
в его это привычках было. Да и за спичками пришлось бы в дом идти. Да и чем
уж таким особенным провинился перед ним Чертовец?..
Возник из темноты кот Мурло, по-ночному надменный и таинственный.
Сделал вид, что Пепеляева не узнал. Посидел с полминуты рядом, уклоняясь от
поглаживаний. Потом, так же неслышно и неспешно, исчез.

"Ну что? Пора собираться?" - сказал себе Пепеляев и, подумав,
ухмыльнулся. Кроме расчески, изъятой из музея, брать-то вроде было и нечего.
...Добравшись до своей персональной могилки, он поставил на скамейку
банку с краской и огляделся. Красивый отсюда открывался вид: ни хрена не
было видно. И город, и река, и лес за рекой - все, словно бы ушло под
темно-серую туманную воду. Один только Пепеляев торчал над.
Вася нехотя вынул из-за пазухи початую бутылку - подарок кирюхиной
мамаши - и кинул вниз. Она канула в тумане, даже не булькнув.