"Геннадий Головин. Чужая сторона" - читать интересную книгу автора

балыков, 888 килограммов свиных балыков, полтонны буженины! 165 килограммов
кофе и 68 килограммов индийского чая! Проверяю. Все точно! В районный
продторг именно столько и поступало. Проверяю отчетность в хитреньком том
доме отдыха. Тоже все точно! Именно столько и поступало. Заметь, что за
полгода там отдыхающих было от силы семьдесят человек! Вопрос: "Куда все это
девалось?" Пишу материал, несу главному. Главный кричит: "Ура! Мы всем
вставим фитиль!" Кое-кто полетит у нас вверх тормашками, кричит. А дальше -
приходит письмо из района. Подписи: секретарь райкома, предрика, начальник
милиции. Приложение: протокол о злостном нарушении общественного порядка -
мною, разумеется, - которое выразилось, во-первых, в попытке изнасилования
старшей медсестры дома отдыха, во-вторых, в хождении в пьяном виде и нагишом
по главной улице райцентра, в-третьих, в выкрикивании антисоветских
лозунгов! Приложение к протоколу: заявление жильцов гостиницы, возмущенных
поведением представителя области - то есть меня, разумеется, - двадцать
шесть подписей! О фактах, которые я проверял и которые подтвердились, ни
слова, заметь! Так вот, скажи-ка мне, старик, как это называется?
Чашкин слушал разинув рот.
- Как прикажешь называть все это, простой человек? - еще раз с
настойчивостью повторил небритый.
И тут Чашкин, вспомнив разговоры в купе поезда, брякнул:
- Измена!
Тот поглядел на него пораженно.
- Как-кое ты слово вспомнил, старик! - сказал он восхищенно. - Ах,
какое слово! ИЗМЕНА! Именно так. Только так. Как ни взгляни, а именно так!
И он опять угрюмо замолк, глядя на дорогу.
- Ну, а с вами как?
- А со мной просто! Крабами, икрой и тем, куда они девались, мне теперь
заниматься некогда. Занимаюсь тем, что доказываю: я не верблюд!
- Какой верблюд? - не понял Чашкин.
- Анекдот. Бежит заяц. "Ты куда бежишь, заяц?" - "Да вот, объявили, что
всех верблюдов будут кастрировать!"- "Так ты же заяц! Чего бояться?"-
"Э-э... - говорит заяц. - Доказывай потом, что ты не верблюд..."
Чашкин маленько подумал, а потом вдруг стал смеяться, весь аж
дробненько сотрясаясь, аж до слез из глаз! Глядя на него, заулыбался и
небритый.
- Ух ты, леший тя раздери! "Доказывай потом..." - заливался Чашкин, -
"что ты... что ты не верблюд!" Ну-у, уморил! - А потом, отсмеявшись, вдруг
спросил очень серьезно: - Докажете?
Тот, помолчав, ответил:
- Жизни не пожалею.
- Ну, подавай вам бог! - пожелал Чашкин, опять с недоумением
обнаруживая в своем голосе стариковские нотки.
В Турищев приехали, когда уже смеркалось. По дороге случилась поломка,
и часа два хозяин копошился на холоде в моторе, а Чашкин спал, сладко
привалившись головой к мягко обшитой стенке машины.
Ему мало что снилось, кроме того, что он опаздывает и что ему хочется
есть. Не просыпаясь, он отламывал в кармане кусочки хлеба и совал в рот.
В городе небритый показал Чашкину, куда надо идти, чтобы попасть на
Московский тракт, а сам умчался в противоположную сторону, окончательно
опаздывая по нешуточным своим делам.