"Агустин Гомес-Аркос. Ана Пауча " - читать интересную книгу автора

свой узелок.
Пустые застывшие глаза калеки обращены на ее голос. Потом он снова
разражается смехом, прерываемым приступами кашля и звонкими звуками гитары.
- Ты куда идешь?
- На Север.
- На Север. Это там заключен твой сын?
- Да.
- Я пойду с тобой. Дорога дальняя. Вдвоем будет веселее.
- Я тороплюсь, - сухо отрезает Ана Пауча.
- Не беспокойся, бабуля. Ты придешь туда вовремя. Только в путь лучше
пускаться с горячим желудком. С полным, если тебе так больше нравится.
- Я тороплюсь, - настойчиво повторяет Ана Пауча.
- Я мог бы поговорить с тобой о твоих погибших в войне сыновьях.
- Я тебе про это никогда не говорила!
- Какая еще напасть, кроме войны, могла унести детей женщины твоего
возраста?
Ана Пауча молчит.
- Какая эпидемия, кроме войны, прошлась по нашей стране?
Ана Пауча говорит:
- Мой сын, малыш, иногда говорил, как ты. Теми же самыми словами.
Только потом, много позже, до меня дошло, о чем он толковал. Он умел читать
и писать, мой мальчик. А я не умею. Он хотел научить меня, но не успел.
- Теперь у нас будет много времени. Я научу тебя.

Из-за того, что ее спутник слеп, Ане Пауче приходится вести его по
тропинке, которая тянется вдоль железной дороги. Она не любит эти тропинки,
потому что они все заросли колючей ежевикой. Но она считает, что ее другу
лучше избегать твердых шпал и острого щебня. Ее переполняет нежность к этому
зрячему слепому, который каждый день понемногу учит ее, как он выражается,
тайне чтения и искусству письма. Он терпелив, как школьный учитель, и если
иногда сердится, то лишь из-за того, что она, Ана-нет, глупо, до смерти,
стесняется. А ведь она еще девочкой мечтала научиться читать и писать. Но в
тоже время в их деревне не было школы, самая близкая находилась в семнадцати
километров от них. Добираться туда было невозможно. Позднее, оправдывая свою
неграмотность, она всегда находила веские доводы. Она никогда не обвиняла в
этом других, своих родителей или еще кого-нибудь. Когда пришло первое письмо
от ее сына, от малыша, она предпочла бы попросить прочесть его не почтальона
(парня, впрочем, славного). Лучше было бы сходить в соседнюю деревню к
продавцу газет и заплатить ему за услугу. Но ей так не терпелось! Она
сказала почтальону, что у нее слезятся глаза, и не будет ли он так любезен
оказать ей услугу... Это письмо принесло ей весть о вечной тюрьме малыша. С
того дня она больше не желала знать, что было написано в других письмах,
которые приходили от сына потом. Оны полны такой же нелепицы, говорила она
себе. В глубине души Ана-упрямица так никогда и не приняла пожизненное
заключение своего малыша, потому что это означало бы признать свою смерть.
Конечно, при других обстоятельствах она бы просто проглатывала письма,
которые сын каждый год писал ей ко дню рождения... если бы умела читать.
Пришла пора, думает она, взглянуть правде в глаза. Раз и навсегда.
- Твоя правда, бабуля, очень проста. Нужно, чтобы ты начала жить. Вот в
чем твоя правда.