"Агустин Гомес-Аркос. Ана Пауча " - читать интересную книгу автора

это... это чудо - как говорят, просто невиданное.
Его смиренные тон поражает старую женщину. Она с удивлением смотрит на
его невыразительное лицо, на нем явно читается тревога. Она предпочла бы не
рассказывать о том, что видят ее глаза, но если он настаивает... Должно
быть, у него есть причины.
- Крест такой же высокий, как полет воронов. Как орлиный полет. Это
высоченный камень, он вздымается к самому небу. Намертво стоит.
- Цинично?
- Я не знаю такого слова.
- Неважно. Продолжай.
- Распятия на нем нет. Просто один крест. Голый.
- Крест-шпага, всаженный в землю после победы. Крест силы.
Ана Пауча некоторое время размышляет.
- Да. Все так, как ты говоришь. Кажется, будто он упал с высоты и с
силой вонзился в землю, будто его катапультой запустили.
- Ты попала в самую точку, славная моя Ана.
Она молчит. Она пристально смотрит на крест, огромная тень которого
черным пятном покрывает каменистую долину. Словно плотная туча
геометрической формы, упорно стоящая между планетой и ее солнцем. Кажется,
что эта тень хочет поглотить весь земной шар. Ана Пауча знала, что земля
круглая, но вот что представляется ей странным в этой тени: она
распростерлась на все четыре стороны света и для нее не существует ни
естественных преград, ни каменистых холмов, ни сосновой рощи, ни птиц, ни
ящериц, ни множество потаенных уголков сьерры, невидимых Ане Пауче. А этот
несущий тьма крест она видит, он протянулся до самых дальних ущелий, где
прячется солнце, и загораживает его лучи, отчего кажется, будто солнце
погасло. Огромная каменная птица, которую гигантская тень делает еще больше.
- Так продолжай же, боже мой! Дай мне увидеть! Разве ты еще не
заметила, что я слепой?
Ана Пауча продолжает молчать, несмотря на беспокойство калеки. Она не
умеет выразить словами свои чувства... И вдруг выпаливает:
- Мне холодно. От этого креста веет зимой.
Гитара соглашается. Но под этой тенью любая музыка теряет свою душу. И
леденеет. И умирает. Слепой прижимает гитару к груди, как бы желая вдохнуть
в нее жизнь. Но она продолжает молчать и, похоже, сегодня уже не воскреснет.
- А храм?
- Он тоже из камня. Высеченный в камне, загнанный в камень, сплошной
камень: камни-стены, камни-окна, камень окружает, опоясывает, вбирает в себя
высокую, окованную бронзой дверь, украшенную фигурами святых. Мы с тобой как
два муравья, затерявшихся на эспланаде. Даже в бескрайней пустыне я не
чувствовала себя такой ничтожной.
- А внутри?
- Не знаю. Все скрыто камнем. Я и сама хотела бы знать, есть ли там что
внутри.
- Наверняка. Давай толкнем дверь.
- Ни за что на свете. Я туда не войду. Это сооружено не для жизни, даже
не для того, чтобы просто почувствовать, что ты есть в этом мире.
- Ты чувствуешь, что живешь? Чувствуешь, что ты есть в этом мире?
- Нет. Но это сооружено и не для смерти. Во всяком случае, не для моей.
- Ты права. Это сооружено для славы.