"Витольд Гомбрович. Порнография " - читать интересную книгу автора

это присутствие не было таким гнетущим. Я понял, что отрывать его от города
и пускать в это пространство за пределы Варшавы было рискованным
предприятием... потому что среди этих просторов его внутренняя специфическая
индивидуальность невероятно разрастется... он сам это понимал, и я никогда
не видел его таким тихим и потерянным. В какой-то момент сумерки - эта
субстанция, размывающая форму, - окутали и его, и он смутно маячил в
разогнавшемся трясущемся вагоне, въезжающем в ночь, подталкиваемом к
небытию. Но это не облегчало тягостности его присутствия, которое стало лишь
менее доступным зрению: он притаился, отделенный от всех флером невидимости.
Здесь загорелся свет, выявив его снова, обнажив его подбородок, уголки
сжатых губ и уши... он даже не дрогнул, так и стоял, уставившись в
качающийся ремень, и являлся! Поезд остановился, где-то сзади меня зашаркали
ноги, толпа качнулась, наверное, что-то случилось - а он является и
является! Мы снова поехали, снаружи ночь, локомотив брызнул искрами, и уже
ночной была эта езда вагонов - ну зачем я взял его с собой? Зачем было
обременять себя его присутствием, что лишь отягощало, а не облегчало
поездку? Много долгих часов тянулась эта езда, перемежаемая остановками,
пока в конце концов не превратилась в езду ради езды, сонную, упрямую, и так
мы ехали, пока не добрались до Чмелева и не оказались, с чемоданами, на
тропинке вдоль путей. Уползающий в затихающем грохоте шнур поезда. Тишина,
таинственное дуновение ветерка, звезды. Сверчок.
Я, вырванный из многочасового движения и давки, вдруг оказавшийся на
этой тропинке, рядом Фридерик с плащом через руку, совсем притихший, стоял и
только - где мы? Что это? Ведь я знал эту местность, знаком мне был и этот
ветерок - но где же мы? Там, наискосок, знакомое здание чмелевской станции,
он за мной, вот и бричка, лошади, кучер - знакомая бричка и знакомый жест
кучера, приподнявшего фуражку, так почему же я с таким упорством
приглядываюсь ко всему? Я сел, за мной Фридерик, мы едем, песчаная дорога
под свечением темного неба, сбоку наплывает темень дерева или куста,
въезжаем в село Бжустово, белеют известью доски, лай собак... таинственно...
передо мной спина извозчика... таинственно... а рядом этот человек, который
молчаливо, учтиво сопровождает меня. Невидимая земля качала и встряхивала
нашу повозку, а провалы темноты, сгустки мрака между деревьями притупляли
наше зрение. Я заговорил с кучером, чтобы услышать собственный голос:
- Ну, как? Спокойно у вас?
И я услышал, как он сказал:
- Пока что спокойно. По лесам банды шастают... Но в последнее время
ничего особенного...
Лица не видно, а голос тот же - значит, не тот же. Передо мной только
спина - я уже хотел наклониться, чтобы заглянуть в глаза этой спине, но
удержался... потому что Фридерик ведь был здесь, рядом со мной. И был тих
безмерно. С ним рядом я не хотел бы заглядывать никому в лицо... так как
внезапно понял: нечто, сидящее рядом, затаившееся, радикально, радикально до
безумия! Да, это был экстремист! Невменяемо радикальный экстремист! Нет, это
не было обыкновенное существо, это было нечто хищное, заряженное таким
экстремизмом, о котором я раньше и понятия не имел! Поэтому я предпочел не
заглядывать в лицо - никому, даже кучеру, спина которого давила, как гора, в
то время как невидимая земля качала и встряхивала бричку, а поблескивающая
звездами темень лишала зрения. Дальше мы ехали без единого слова. Наконец мы
выкатили на аллею, кони побежали резвей - ворота, сторож, собаки - дом на