"Олесь Гончар. Берег любви (Роман)" - читать интересную книгу автора

Август Октавиан, princeps'senatus, тот, который любит в камешки играть
с детьми рабов, с маленькими рабами...
Тот, который чужих жен, родовитых патрицианок, прямо с пиршеств ведет
на свое развратное ложе... Известно, что, собираясь объясниться с женой
Ливией, он заблаговре тленно готовит конспект своего льстивого слова к
ней...
Бывший друг, золотой Август, шлю из этого изгнания проклятье тебе, хотя
когда-нибудь еще, быть может, снова биду молить о ниспослании твоего
милосердия, может, еще пропою хвалу тебе, золотому, чья сила сейчас стоит
на этом валу, чей меч достиг этих диких берегов, утвердив и тут вечное
могущество Рима.
Тут - полулюди. Примитивные, коварные, появляются иной раз из глубины
степей в своих пугающих шкурах, не привычных для римского глаза шапках.
Да, полулюди они, неуловимые степные кентавры, потому что конь и слившийся
с ним всадник - это у них нераздельно, это не люди, а именно кентавры.
Никогда не видели они Вечного города.
Немногим из них суждено увидеть его, и то лишь рабами в цепях. Если бы
позволено было возвратиться на берега Тибра, описал бы всю их
фантастическую дикость, собственноручно на стелах, на белых мраморах высек
бы изображение этих загадочных, с луками и певучими стрелами, существ. В
своем доме, среди маслиновых рощ, на публичный обзор поставил бы, чтобы
позабавить и твои августейшие очи!
С какой жестокостью обрушил ты на меня свой гнев, тяжко так покарав.
Обрек на жизнь среди зверей и полузверей. И я живу здесь. Водятся тут и
гепарды - дикие кошки, и степные, быстрые, как молнии, антилопы, и тяжелые
туры, пасясь, грозно посматривают на тебя, незнакомца в римских сандалиях.
Сами кочевники натурой тоже упрямы и свирепы, турам под стать... Сюда вот
я брошен, на растерзание клыками одиночества. Правду, наверно, говорит
твой центурион:
- Квелый, изнеженный, погибнешь ты, Овидий, тут.
И погаснет память о тебе - лишь цезари вечно живут.
Погибну, сгину. Не останется следа моего! Холодная эта, безграничная,
не ведающая поэтических струн пустыня все поглотит. Никто не привезет в
возлюбленный Рим даже. останки поэта Овидия; лишь тяжелый ледяной саркофаг
поставит над ним гарнизон крепости...
Центурион все же оказывает ссыльному поэту зпаКш внимания, потому что
поэтическая слава Овидия Назон"
когда-то опахнула крылом и его. Есть у него тайная на дежда, что рано
или поздно, а тебе, певцу Рима, все-таки будет даровано Октавианово
прощение и ты еще сложишь} свою поэму изгнания, вспомнишь и их. суровых,
одичав ших воинов, которые зде.сь, на отдаленнейшей окраине, лицом к лицу
с варварами, охраняют державную мощь Римской империи. Вспомни, вспомни о
нас хотя бы единым звучным своим словом, поэт. потому как меч - это всего
лишь грубая сила. а песня это бессмертие.
Иногда из степей приближаются по снегам те. полулю - ди, скот гонят -
будут с крепостью торг вести. На льдах лимана, таких несокрушимых, что и
всадник, с конем не проломит, разворачивается буйное торжище. Хоть и полу
люди. хоть и бородатые, а динары считать умеют, научи лись даже браниться
на подлинной латыни. Бывает, что расходятся мирно, а бывает за овечий
хвост начинаетсядрака, пускаются в дело мечи и кнуты, горячая кровь брыз