"Валентина Гончаренко. Чародей " - читать интересную книгу автора

очутился в Сибири. Оттуда вернулся к жене и ребенку. На фронте он женился на
разведчице тоже. Забеременев, она демобилизовалась, а он продолжал воевать,
пока не напоролся на осколок от мины. Что у него случилось с женой, почему
он приехал к матери, покрыто непроницаемой завесой. Он платит алименты,
значит несомненно, что случился разлад. Серьезный или просто ссора? Вопросы
без ответа. Юрий не любил распахивать душу.
Его друг Иван Михайлович Бритков, наоборот, - открытая книга. Он
окончил военное училище, собирался быть профессиональным военным, на фронте
командовал разведчиками, был несколько раз ранен, последнее ранение чуть не
привело к ампутации ноги. Укороченную, ее удалось сохранить, отсюда хромота
и демобилизация. Он всю войну провел на передовой, ходил в тыл врага, мог
прибарахлиться, но домой привез только полупустой "сидор" да шрамы по всему
телу. Ортопедическая обувь помогает ему скрывать хромоту при ходьбе, а в
пляске нет ему равных. С Юрием они познакомились во время похождений по
известным адресам с выпивкой и нестрогим женским вниманием. Работать в школу
пошел за компанию с хорошим другом.
С появлением мужчин дух нашей учительской совершенно изменился. Хохот
не смолкал, анекдоты и подначки не прерывались. Так с веселым смехом привели
в порядок школьный двор, прибрались вокруг школы и приступили отмывать от
летней пыли классы. Собирались к восьми, к часу расходились по домам. Быстро
перестали стесняться новичков, на уборку приходили в затрапезе, по школе
бегали босиком, плескались водой и громко перешучивались. На четвертый день
к одиннадцати часам все почистили, прибрали, отмыли. На большой свежевымытой
веранде второго корпуса, расположились, как кому удобно. Мужчины уселись на
краю веранды, подпирая спинами столбы, и достали папиросы. Тамара
поддразнила: "Помнишь ли пехоту...", Все наперебой закричали:
- Спойте вдвоем!... Спойте!
Юрий с Иваном понимающе переглянулись, с грустной усмешкой сломали
папиросы, высыпав табак на оторванные от газеты клочки бумаги. Свернув
"козьи ножки", задушевно сказали друг другу: "Помню я пехоту и родную роту".
У меня пересохло во рту от тоскливой боли, прозвучавшей в этом песенном
сообщении, и я увидела двух однополчан, которые после боя присели покурить.
Картина была настолько реальной, а солдаты такими живыми, что ясно
представилось, как на фронте один из них выручил товарища табачком.
Шульженко разыгрывает сцену этой встречи, сворачивая на глазах у публики
знаменитую "козью ножку", а тут реальная встреча боевых побратимов, решивших
выкурить еще "по одной". У девушек заблестели глаза. Нам приоткрылся
уголочек недосягаемой мужской души. Тамара с детским сочувствием, не
отрываясь, смотрела на Юрия, а Вера неожиданно подсела к Ивану. Он
взорвался:
- Сгинь, сссстерва! Пошла вон! - и швырнул ей в лицо горящую папиросу.
Она, как побитая собака, отодвинулась. Мы онемели. Я хотела что-то
сказать, но Иван вскинул на меня бешеные глаза, спрыгнул с веранды и выбежал
за ворота. Юрий бросился вслед. Мы тоже засобирались уходить. Вера поднялась
вместе с нами, ни слезинки в глазах, только отчаяние и злость
Оказывается, только я одна была не в курсе об истинных отношениях Веры
и Ивана. Он не был писаным красавцем, но очень броский живчик, с цыганской
удалью, которую больше разыгрывал для апломба. Придумал легенду, будто его
родная бабка была цыганкой. Дед ее умыкнул из табора, прятал на дальнем
хуторе, пока не отбил набеги ее родни в драках и не откупился, продав этот