"Юрий Гончаров. В сорок первом (из 1-го тома Избранных произведений)" - читать интересную книгу автора

тяжко: ну-ка, перекидай тысячи снопов с земли на высоту двухэтажного дома! И
руки повисают, и поясница разламывается. Поэтому через час-другой звенья
менялись местами.
Одно не могли студенты: выводить правильно углы скирда и вершить
кровлю, чтоб хлеб пребывал в надежной сохранности, чтоб никакой дождь не мог
протечь внутрь. Это делали деревенские, и лучше всех - дед Калашник, большой
мастер такой работы.
Как раз, когда студенты, рассыпавшись по полю, поначалу пока все
огулом, стали сносить в одно место снопы, и подошел из деревни дед Калашник.
Ни ростом бог его не наградил, ни статью; он и смолоду был хлипкий на
вид, дробный, а к старости и вовсе измельчал. Реденькая бороденка у него
была совсем седой, клочком кудельки, брови нависали тоже белые, кудельные.
По седине - преклонных лет был Калашник. Оно и верно - преклонных: за
семьдесят ему уже перевалило. - Всегда он кряхтел, подымаясь на ноги,
кряхтел, садясь, морщась от поясницы; глядеть со стороны - ну, не подняться
Калашнику, не сесть, а уж к работе - и вовсе не годен. Но ему надо было
только подняться да шагнуть раз, другой, размять свою поясницу и кости, а
там понемногу в теле его оживала резвая еще сила, так приладившаяся за
долгий век к крестьянской работе, что и молодым не всегда было поспеть за
Калашником. Студенты, случалось, всем скопом выбивались из сил, подтаскивая
снопы, а Калашник, по колена в соломе, действуя наверху вилами, не только не
замаривался один против всех, а еще покрикивал на студентов, чтоб быстрей
подавали...
Когда копны на поле стоят часто и близко одна к одной, да много
подносчиков и в работе веселый, добрый азарт, - закладка скирда происходит
быстро, во мгновение ока.
Антонина и моргнуть не успела, как уже обозначился будущий скирд, как
дед Калашник, скинувший латаную овчинную шубейку, в серой линялой сатиновой
рубахе уже возвысился над работающими на пружинном ворохе соломы, споро, но
без суеты рассовывая, укладывая снопы на нужные места, каждый сноп одним
только движением вил, без подправки и перекладывания, - такой еще сохранился
у него глазомер и такая точность рук.
Студенты будто и вправду задумали одолеть работу штурмовым порывом,
одним дружным, неистовым натиском. Скинув с жердей у подножия скирда
принесенные снопы, они тут же полубегом устремлялись за новыми снопами,
клали их на жерди, сколько могло удержаться и сколько кто мог поднять, и тем
же полубегом, приседая от тяжести, разгоряченные уже до пота, тащили ношу к
скирду.
- Э-эй, сторонись, задавим! - нарочито страшно кричал Федя Лободин, в
паре с Игорем подруливая к скирду с такой высокой кучей снопов на носилках,
что заднего Игоря совсем было из-за них не видать, мелькали только его
расклешенные брючины, тяжело намокшие росою и шумно хлеставшие по стерне.
Где-то раздавался испуганный девичий вскрик - снопы свалились с
жердяных носилок на середине пути; кто-то под такой же собственный вскрик и
смех окружающих, споткнувшись, сам валился с ног в колкую мокрую стерню.
Антонина не стала стоять без дела, вместе со студентами принялась
метать снопы на скирд, под вилы Калашнику. Снопы были велики, тяжелы, от
иных даже гнулась рукоять вил.
Всякая работа руками всегда была Антонине по душе, в охотку,
многолетнее пребывание в председателях не сделало ее человеком стола и