"Юрий Гончаров. В сорок первом (из 1-го тома Избранных произведений)" - читать интересную книгу автора

Калмыкову.
Но как же радостно было ей услыхать в черноте зловеще гремящей железом
ночи прилетевший из-за тридцативерстного расстояния голос этого неприятного
ей Калмыкова, живого, усталого, с неизменной своей суховатой деловитостью
пребывающего на своем посту.
- Товарищ Калмыков? Товарищ Калмыков, здравствуйте, это "Заря", это я,
Антонина Петровна! - поспешно закричала в трубку Антонина, отталкивая рукой
Раису, опять тесно придвинувшуюся к ней в тот момент, когда почтовая
телефонистка переключала провода на райком. Тут Антонина запнулась: как же
говорить дальше, докладывать и спрашивать про обстановку, военное все-таки
дело, а все военное - это секрет, тайна, разговор только с глазу на глаз. К
тому же ей мешало, что на проводе Калмыков. Это с Николаем Иванычем Антонина
привыкла говорить не задумываясь, теми первыми словами, что сами шли на
язык, а Калмыкову ей не хотелось показывать глубину своей тревоги, своего
волнения, чтоб он не осудил ее, не подумал насмешливо: ну вот, - баба, сразу
же и растерялась, паникует!
Кто-то был в помещении, где находился Калмыков, Антонина слышала, как
он, отвлекаясь от телефона, кому-то что-то говорит, - торопливым, указующим
тоном. Стремительно проносились секунды, Антонина чувствовала, что Калмыкову
может надоесть заминка в ее речи и он возьмет Да положит трубку или
прервется связь, и, боясь этого, она стала осторожно спрашивать про
райцентр - все ли там в порядке? Калмыков не был догадлив, к тому же,
видать, задерган сейчас со всех сторон, - до него не дошло, что прятала
Антонина в своих словах, что в них звучало; те, кто звонил из других мест,
не задавали ему таких вопросов. Несколько удивленно даже, он ответил - все в
порядке. Тут же он опять стал разговаривать с теми, кто был возле него в
райкоме, - что-то отвечать, втолковывать, сердясь, что его плохо понимают,
переспрашивают. Когда он вернулся наконец к трубке, Антонина спросила, где
Николай Иванович, можно ли с ним связаться?
- Не надо его беспокоить, - категорично сказал Калмыков. - Что за дело
у вас, почему такая неотложность?
Если Николай Иванович отдыхает, подумала Антонина, она позвонит ему
домой. Она звонила и раньше, бывало, что и ночью, случалась такая нужда.
Однажды, в уборку, сломались сразу два комбайна, эмтээсовского директора не
оказалось на месте, уехал куда-то в дальние колхозы, механик заявил, что
ночью для ремонта не поедет, только утром, а хлеб стоял пересохший, еще
чуть - и начнет осыпаться. Антонина подумала - как быть, да и подняла
Николая Ивановича с постели... А сейчас Николай Иванович и подавно простил
бы ей ночной звонок.
С минуту Калмыков упорствовал, не хотел открывать местонахождение
первого секретаря, должно быть - видел в этом какую-то секретность, потом
все же сказал, что Николай Иванович на железнодорожной станции, но звонить
туда не следует, нечего отрывать секретаря от первостепенных дел, все
обычные вопросы поручено решать сейчас ему, Калмыкову.
Слова о станции пронзили сознание Антонины. Это же эвакуация райцентра,
его предприятий, фабрик, учреждений, складов, семей служащих, размещенных в
нем госпиталей, - вот что означает пребывание Николая Ивановича там! Что же
сейчас творится на булыжной вокзальной площади, на станционных путях, вокруг
невысокого кирпичного вокзального здания, под старыми дуплистыми тополями!
Тысячи пеших беженцев с большака и полевых дорог собрались там, сотни семей