"Владимир Гоник. Стойкий запах лосьена" - читать интересную книгу автора

сейчас таможня!
- Там пока глухо, - сказал Туровский. - Ягныш звонит, сейчас ничего
не может.
- Бабки просил?
- Да.
- Сколько?
- Пять штук. Дадим?
- Дадим. Отработает. Он человек нужный, съезди к нему: одно дело по
телефону, другое, когда в глаза человека видишь... В общем, крутись, это и
твои заботы... Пойду в бассейн, погоняю их, - он вытащил из кармана
секундомер, глянул и, зажав в кулаке, вышел...



5

Костюкович не любил ходить на вскрытия, просто был обязан, если
умирал его больной, поскольку должно быть неопровержимо установлено,
совпадает ли его клинический диагноз с диагнозом патологоанатома. С
несовпадения обычно начинается много неприятностей разной степени - все
зависит от причин несовпадения: умер ли больной из-за халатности лечащего
врача; ошибся ли он в диагнозе, потому что случай очень сложный, или
врачу, вопреки его убеждению, диагноз был навязан
профессорами-консультантами, консилиумом, короче - авторитетами, а иногда
и давлением администрации.
Особенно не любил Костюкович начало аутопсий, когда патологоанатом
делал первый надрез. Если уже и приходилось идти на эту процедуру, то
предпочитал, чтоб вскрывала Сажи Каширгова. Он знал ее манеру: прежде чем
надеть перчатки, она зачем-то коротко дышала на пальцы, словно разогревала
их, а пальцы эти вовсе не вязались, как он полагал, с ее профессией -
тонкие, изящные, ухоженные; исходило от них даже что-то чувственное,
волновавшее его. Старше ее на год, он был немножко влюблен в эту высокую с
ровной спиной тридцатипятилетнюю женщину, в ее имя, в ее длинные волосы.
Она была темная шатенка, узколицая, а глаза серо-зеленые под черными
бровями. Однажды, года полтора назад, теплым сентябрьским вечером в лесном
загородном ресторане праздновали шестидесятипятилетие заведующего кафедрой
патологической анатомии профессора Сивака. Костюкович попал на этот
банкет, где была медицинская знать, случайно. Так полагал он, обыкновенный
врач-ординатор, не понимая, почему Сивак пригласил его. После многословных
тостов и быстро пустевших бутылок заиграла музыка. Костюкович танцевал с
Сажи. Он видел близко ее лицо, белую полоску ровных зубов за чуть
разомкнувшимися губами, и в какой-то момент, слегка надавив ладонью на ее
талию, почувствовал, как спина Сажи прогнулась в его сторону, подалась к
нему, он ощутил ее плоский живот. Длилось это какое-то мгновение, Сажи тут
же отстранилась. "Я хочу пить, Марк, пойдемте к столу", - улыбнулась она,
остановившись. "Что это было тогда? Знак, сигнал?" - думал он позже,
вспоминая ее напрягшееся на какие-то секунды тело... На этом все и
кончилось...
Они вошли в прозекторскую.
- Что за спешка, Марк? - спросила Каширгова.