"Владимир Гоник. Преисподняя." - читать интересную книгу автора

Система запоров в метро была хорошо продумана: все шахты, коллекторы
и станции могли быть мгновенно изолированы, в каждом тоннеле стояли
огромные герметичные ворота, способные наглухо его перекрыть, станционные
переходы имели особые металлические задвижки с резиновыми прокладками,
чтобы отрезать одну часть станции от другой.
Канал уходил далеко в сторону от тоннеля, конца не было. Вздумай
кто-нибудь атаковать их, в канале было как нельзя удобно: горящие в
темноте фонари - отличная мишень.
Канал привел их в закрытую, похожую на бетонный мешок, камеру, и
казалось, все, тупик, дальше нет пути. Першин поводил фонарем и неожиданно
увидел неприметную железную дверь, за которой посвистывал ветер. Проводник
не успел предупредить, Першин рванул дверь и ужаснулся: под ногами
открылась пустота.



4

Проводника отбирали с особым тщанием: одни выглядели совсем дряхлыми,
другие ничего не знали о тайных ходах и сооружениях, третьи смертельно
боялись хоть на шаг приблизиться к секретным объектам компартии и
госбезопасности - им даже страшно было подумать об этом.
"Несчастные люди", думал Першин, разглядывая робких пожилых людей,
которые по давней выучке опасались сказать лишнее слово.
Десятки лет лживые проповедники вколачивали им в головы, что главное
- это будущее, и надо напрячь силы, вот она, желанная цель - рукой подать.
И они трудились, как муравьи, забыв себя, возводили общий муравейник, в
котором лучше всего жилось бездельникам-поводырям, а желанная цель уходила
все дальше, становилась зыбкой, размытой, невесть чем. Те, кто их звал и
понукал, разумеется, жили припеваючи, как все лживые пророки, во все
времена.
Мастер Поляков работал в метро пятьдесят с лишним лет. Выглядел он
довольно бодро, хорошо знал и помнил систему ходов и коммуникаций. Першин
отметил его среди прочих кандидатов, но не определил, на ком остановить
выбор.
Они сидели в конторе дистанции, на стене невнятно талдычило радио,
как вдруг Поляков выругался, поморщился брезгливо и лицо его скривилось от
досады.
- Ты чего, дед? - удивился Першин.
- Ничего, - мрачно отрезал старик. - Языком трепать все мастера.
Першин восстановил в памяти последние слова из динамика: какой-то
функционер компартии настырно толковал о социалистическом выборе.
- По-моему, речь о социализме идет, - лукаво глянул Першин.
- Какой, к хрену, социализм?! О кормушке своей печется! Непонятно,
что ли? Мозги пудрит, бездельник. Работать не хочет.
- Что-то я не возьму в толк... Объясни, пожалуйста, - попросил
Першин.
- Да что объяснять?! Ребенку понятно. Социализм - это что, знаешь?
- Что? - прикинулся непонятливым Першин.
- Распределение! Одни работают, производят, а другие распределяют.