"Э. и Ж. де Гонкур. Актриса Фостен " - читать интересную книгу автора

Незаметно завернув в бумажку несколько золотых монет, Фостен встала и,
вдруг превратившись в великосветскую даму, сказала важным тоном:
- Господин профессор греческого языка, мы отняли у вас несколько
часов... Прошу вас, примите это скромное вознаграждение за потерянное время.
- Нет, сударыня, - ответил старик. - Во-первых, вы приготовили мне
обед... а потом - я знаю вас... я не раз видел вашу игру... летом... в те
месяцы, когда мне разрешено выходить... И греки, как современные, так и
древние, кое-чем обязаны вам за то, что вы вашим талантом возрождаете к
жизни великие женские образы их истории... Нет и нет, дорогая госпожа
Фостен.
В певучем голосе старика чувствовалось, когда он произносил эти слова,
легкое волнение, а звук "з", который он выговаривал вместо "ш", придавал ему
какую-то детскую мягкость.
- Хорошо, господин Атанассиадис, я согласна с вами... мне тоже кажется,
что удовольствие, полученное от этого вечера, не должно быть оплачено
деньгами... Я предпочла бы напомнить вам о себе как-нибудь иначе... мне бы
хотелось, чтобы вы выразили какое-нибудь желание, которое могла бы исполнить
только я.
- Ну, если уж вы, сударыня, хотите сделать старику приятное, то я
признаюсь вам, что есть один продукт моей родины, который я не могу достать
здесь, у вас... а я был бы счастлив отведать его еще раз, перед тем как
умру... Это гиметский мед... Быть может, вы, сударыня, через посольство...
- Ну разумеется! Ведь французский полномочный представитель в Греции -
мой хороший знакомый. С первой же дипломатической почтой к нам прибудет
кувшин гиметского меда - самого лучшего меда, какой производят пчелы вашей
родины... Еще раз - прощайте, господин Атанассиадис, и благодарю вас.

- Бедный старик! Он поистине трогателен! - сказала Фостен, садясь рядом
с сестрой в карету. И продолжала: - Этот вечер не потерян для меня... Мне
кажется, в завесе, скрывающей мою роль, появились какие-то просветы.
После нескольких минут молчания Фостен, лицо которой было скрыто мраком
ночи, добавила, роняя фразу за фразой:
- Но эту роль... роль, за которую с трепетом брались самые пламенные
актрисы прошлого... чтобы сыграть эту роль, мне бы не следовало быть в том
состоянии душевного холода, в каком я нахожусь сейчас... необходимо было бы
любить - любить безумно, любить неистово... сердцем, головой, плотью.
- Жюльетта, могу предложить тебе предмет... ну, словом, любовника, -
хочешь?
Даже не слыша ее, Фостен продолжала:
- Пойми! Расстаться с ним, когда он любил меня так, как любил... а ведь
он любил меня как безумный... Расстаться с ним после того, как он обещал,
что не пройдет двух месяцев, и он бросит ради меня карьеру, семью, родину,
чтобы вечно быть рядом со мной... И ничего, ничего... никаких вестей... с
того самого дня, как мы сказали друг другу "до свидания". На все мои письма,
вот уже несколько лет, нет ответа.
- Так ты все еще пишешь ему?
- Да..., в те дни, когда мне невыносимо грустно.
- Но, послушай, Жюльетта, ведь совершенно ясно, что у почтового ящика
твоей тоски дырявое дно!
Не отвечая больше сестре, вся окутанная молчанием, Фостен ехала в своем