"Элейн Гудж. Нет худа без добра " - читать интересную книгу автора

- Мне все равно, чей этой дом, - ответила Грейс. Она дрожала, трусики
уже стали влажными, но она не собиралась уступать этой задиристой девчонке и
показывать свой испуг. Грейс приоткрыла дверь и скользнула внутрь.
- Папа! - крикнула она, но крик оказался не более чем шепотом.
Пробежав через маленькую и аккуратную гостиную Маргарет, она помчалась
на шум голосов. Ее сердечко неистово колотилось. В конце узкого, слабо
освещенного коридора она наткнулась на распахнутую дверь. С того места, где
она стояла, видно было только спинку стула с мужским пиджаком, переброшенным
через спинку. Она тихонько двинулась вперед, чтобы видеть все, но самой
остаться незамеченной.
Жалюзи были опущены, но лучики света падали на аккуратно застеленную
двуспальную кровать и на туалетный столик, который показался Грейс странным.
Она поняла почему: в отличие от такого же столика в спальне матери, с ее
кружевным шарфом и туалетным набором из Лиможа, со щетками и расческами,
отделанными серебром, на этом столике не было безделушек, бутылочек с
парфюмерией, баночек с кремами или губной помады, ничего - кроме простой
деревянной головной щетки.
Маргарет, одетая в синее домашнее платье, не имевшее ничего общего с
хрустяще отглаженными костюмами для офиса, стояла спиной к туалетному
столику, прижав руку ко рту, с глазами, округлившимися от панического
страха. С другой стороны разделявшей их кровати стоял крупный мужчина в
темно-синих брюках и белой рубашке с закатанными рукавами. В полутьме его
руки казались темными и блестящими.
Отец стоял в дверях, спиной к Грейс. Его отражение виднелось в зеркале
позади Маргарет - огромная фигура с всклокоченными волосами, вызвавшая в
памяти рассказ о Самсоне, который сестры Бонифейс читали на уроках
катехизиса. Она вспомнила другую историю, которую рассказывал отец, о тех
временах, когда он еще служил пожарным, задолго до того, как стал сенатором,
и даже до того, как был избран в Конгресс. Историю о том, как он однажды
бросился в горящее жилое здание, что уже должно было вот-вот рухнуть, и
вынес оттуда трехлетнего мальчика, который прятался от огня под кроватью.
Когда он спускался по приставной лестнице, перед его лицом лопнуло окно, и
если бы не шлем и маска, то отца могло бы убить. У него до сих пор остался
слабо различимый розоватый шрам над глазом, по которому Грейс любила
проводить пальчиком. Кожа там была шелковистой, не такой грубой, как на
лице. Сейчас, когда его отражение в зеркале было в тени, был заметен только
этот шрам, отчетливо видный под полоской падающего на него света.
- Опусти его, Нед, пока ничего не случилось! Голос отца прокатился,
словно гром с вершины горы. И тут Грейс поняла, что муж Маргарет держит в
руках револьвер. Внезапно у нее перехватило дыхание, ей показалось, что
грудь забита ватой. Она пригнулась, от страха не силах двинуться.
- За кого, черт тебя возьми, ты себя держишь, что влетаешь в дом к
человеку да еще указываешь, что ему делать?! - Нед размахивал револьвером. -
Да, я знаю, ты - большой герой - заставил каждого чернокожего кланяться и
целовать твои башмаки! И все из-за того, что ты разок прошелся с доктором
Кингом в марше борьбы за права чернокожих. А как насчет моих прав, прав
этого чернокожего, а? - Его голос перехватило рыдание. Револьвер угрожающе
подпрыгивал у него в руке. - Как насчет человека, который приезжает домой, к
жене, которая уже и не жена ему?
- Ты сам не знаешь, что говоришь, Нед, - произнес отец, пытаясь