"Джудит Гулд. Вспышка (Книга 1) " - читать интересную книгу автора

банкетах, официальных приемов, частных балов и экстравагантных полуночных
вечеров. Даже утонченному Парижу, каким бы блистательным он ни был,
недоставало очарования, которым обладал Санкт-Петербург, его поразительного
изящества и богатства, которыми он всегда так наслаждался с самого момента
своего высокородного появления на свет. Правда, что здешние дворцы скорее
напоминали венецианские, нежели парижские: многие из них по стилю были
средиземноморскими в силу влияния многочисленных архитекторов и мастеровых,
которые в течение нескольких столетий приглашались из Италии, - но даже это
итальянское господство, несомненно, имело русское звучание.
Князь улыбнулся. Это прежде всего касалось его собственного
удивительного дворца, откуда он только что выехал. Даниловский дворец
представлял собой четыре соединенных вместе здания и был выполнен в стиле
барокко. По форме он напоминал гигантскую букву "С", открытые стороны
которой переходили в не менее огромный круглый двор, в то время как
замкнутая сторона выходила на величественную Неву, каждую зиму покрывающуюся
твердым как сталь льдом. Пять этажей дворца были выкрашены, оштукатурены и
украшены желтым и оранжевым орнаментами, а настоящей гордостью были три
массивные квадратные башни: по одной на концах буквы "С", а третья - на
украшенном колоннадой изгибе, выходящем на Неву. Все башни венчались
великолепными архитектурными группами из пяти позолоченных куполов в форме
заостренных луковок. Какие из величественных зданий Парижа могли соперничать
с ним, особенно если представить его поочередно то в пестром калейдоскопе
сменяющих друг друга солнечных и дождливых летних дней, то в зимнюю вьюгу
или в те, хотя и редкие и потому еще более драгоценные, зимние дни, когда
гнетущее монотонное уныние рассеивалось и небо становилось
серебристо-голубым, отчего закутанный в снежное покрывало дворец так
ослепительно блестел на солнце, что, глядя на него, невольно хотелось
зажмуриться? Или в такие дни, как сегодня, когда в ранней черноте
арктического неба над ним, подобно кораллово-аметистовому ожерелью,
переливается радужными огнями северное полярное сияние.
Ничто. Ничто на земле не могло сравниться с Санкт-Петербургом, особенно
сейчас, в январе, когда "сезон" 1914 года обещал быть просто великолепным.
Сезон начался неделю назад, в день Нового года, и продолжится до самого
Великого поста.
Князь уже собирался убрать палец и опустить штору на место, как вдруг
коляска резко остановилась, и его едва не выбросило с мягкого сиденья.
Он выпрямился и мысленно сделал себе заметку выговорить кучеру, когда
они прибудут на место назначения, коим была ювелирная империя Карла Фаберже.
Со своими прочными вздымающимися ввысь гранитными столбами и богатой
атмосферой византийского изобилия это был настоящий рай для воров - рай из
блестящего золота, сверкающих драгоценных камней, ослепительного серебра и
мерцающей эмали. Князь решил самолично забрать подарок для супруги ко дню ее
рождения. День рождения был через два дня, девятого, а поскольку она
бесстрашно начала курить длинные узкие черные турецкие сигары, он приказал
изготовить специально для нее изящный портсигар из полупрозрачной
дымчато-розовой эмали, края которого с обеих сторон должны были украшать
ряды горящих огнем яхонтов. Но подарок был не единственной причиной, по
которой князь решил почтить магазин своим присутствием: он хотел еще купить
какую-нибудь готовую безделицу - бриллиантовую побрякушку или браслет с
изумрудами или рубинами - для своей любовницы Татьяны Ивановой.