"Геннадий Гор. Аппарат Аристотеля" - читать интересную книгу автора

глубоко понять и заново увидеть природу, нужно выйти за пределы своего
личного "я" в надличное. А это самое трудное дело на свете...
Он внезапно замолчал, не закончив фразу.
- Но продолжай! Продолжай! - нетерпеливо сказал я. - Какое явление
хотел бы ты понять?
- А не надо было перебивать, - ответил Аристотель с досадой. - У меня
сейчас отпало желание говорить на эту тему.
И действительно, он больше к этой теме уже не возвращался.
Я замечал: Аристотель разговаривал со мной охотнее, чем с другими.
Почему? Не знаю. Я не был остроумным и занимательным собеседником. Отнюдь.
И, однако, он частенько задерживался у меня в комнате. Он расспрашивал
меня о моем детстве. Его интересовали мои привычки, вкусы, книги, которые
я читал. Однажды, когда я отлучился на полчаса, оставив его в своей
комнате, я застал его, внимательно рассматривающим мою фотографическую
карточку. На лице его было то сосредоточенное и отчужденное выражение,
какое я однажды заметил, когда он рассказывал о потухших звездах. Он был
так углублен в себя, что не услышал моих шагов.
- Любительский снимок, - сказал я, - а впрочем, ерунда! Не люблю я
стоять перед объективом аппарата. Чувствуешь, что на тебя смотрит не
человеческий глаз - веселый, добрый или злой, а нечто бесстрастное,
объективное. Надличное... Кажется, ты любишь это странное словечко.
- А я как раз хотел тебя снять. И не только ради тебя, но ради своей
страсти. Я тоже фотолюбитель. Обычно фотографирую космические частицы. Все
мимолетно, что живет миллионные доли секунды. Но сегодня я хотел бы снять
тебя, первого человека, которому удастся победить время.
Он достал из кармана крошечный аппаратик и сделал несколько снимков,
ничего не добавив к тем загадочным словам, которые только что сказал мне.


Весь день я рассматривал наброски и черновики Аристотеля, читал его
письма, пытаясь собрать в единство его образ, мысленно оживить его. Но
образ ускользал. Я не мог простить себе, что поленился записать его мысли
и слова. Кто мог знать, что случай не даст осуществить Аристотелю то, что
было заложено в нем природой! Он был одним из самых самобытных людей среди
живых и мертвых, но несчастному случаю не было до этого никакого дела.
Аристотель утонул, купаясь в Финском заливе, в том году, когда заканчивал
свою диссертацию о парадоксе времени. Мир потерял в тот час не только
нового Леонардо, но, может, нового Эйнштейна. Так сказал на его могиле
один из его друзей.
Я не обладаю хорошей памятью. Идеи Аристотеля сложны, и, в сущности, я
не в силах был их понять до конца, хотя, разговаривая с Аристотелем,
всякий раз делал вид, что все понимаю. У меня не хватало мужества и
скромности переспросить своего гениального приятеля или попросить его еще
раз объяснить то, что было мне непонятно. Я боялся прослыть олухом в его
глазах, это во-первых, а во-вторых, мне казалось, что я действительно
понимаю сущность его идеи. Мне это казалось всякий раз, пока он говорил,
но потом... Потом я оставался наедине со своим непониманием. Идея
ускользала.
Что он хотел сказать, когда упоминал о потухших звездах и о времени,
которое стоит между их небытием и нами? Может, его занимала антиномия