"Геннадий Гор. Электронный Мельмот" - читать интересную книгу автора

голове и в сознании читателей, запомнивших мою повесть "Скиталец Ларвеф".
- Непременно прочту вашу повесть.
- Прочтите. Она довольно занимательна.
- Прочту. А в ней есть какие-нибудь факты?
- Нет, только вымысел.
- И вы настаиваете на этом? Для чего? Чтобы замести следы? Неужели я
поверю вам, что Дильнея вымысел, когда я сам оттуда.
- Но вы же назвали свое имя. Вы Николай Ларионов.
- Там меня звали по-другому. Я Ларвеф!
В насмешливых глазах Тунявекого мелькнуло что-то вроде страха и исчезло.
Потом сменилось сочувствием.
- Ну, хорошо, хорошо! - сказал он.-Я верю! Верю! Вам нужно отдохнуть,
сменить обстановку. Давно вы из больницы? У вас было нервное потрясение?
- Вы ошибаетесь. Я здоров. Ну, что ж. Вы не верите словам, но у вас нет
основания не верить фактам.
Я вынул из кармана футляр, достал комочек вещества и положил его на стол.
- Эроя, - сказал я тихо, - ты слышишь меня?
- Слышу, - ответила она, - что ты хочешь, милый?
- Я хочу, чтобы ты поговорила с этим человеком, рассказала ему - кто мы и
откуда. Он уверяет меня, что он придумал нас с тобой.
И Эроя не заставила себя долго просить. Она начала свой рассказ таким
тоном, словно ей надоело хранить наше прошлое.
Потом не раз у себя в номере гостиницы мы с Эроей вспоминали этот эпизод.
Нет, фантаст оказался не на высоте.
Он попросту испугался, испугался, как пугались люди восемнадцатого века,
верящие в существование злых и потусторонних сил. От испуга он потерял дар
красноречия и чувство юмора. Впрочем, можно ли его за это осуждать? А
разве не растерялся бы Герберт Уэллс, если бы его навестил Невидимка или
Путешественник, вернувшийся из будущего на своей машине времени?
Он побледнел, упал в кресло. И мне пришлось рыться в его домашней аптечке,
искать валерьяновые капли и валидол, К сожалению, я не захватил с собой
дильнейских средств, с помощью которых он бы сразу почувствовал себя
прекрасно.
Когда он пришел в себя, он раскрыл один глаз (другой почему-то оставался
закрытым) и взглянул этим настороженным глазом на тот конец стола, где
только что лежал комочек вещества. Но там уже ничего не было. Я поспешил
спрятать Эрою в футляр, а футляр поскорее убрать.
- Кто вы? - спросил меня Тунявский.
- Этот же самый вопрос мне задал Иммануил Кант, -сказал я тихо.
- Кант не задавал вам этого вопроса.
- Откуда вы знаете? Вы же при этом не присутствовали.
- Я сам придумал этот эпизод.
- Ну вот и отлично. Все стало на свое место.
- Так, значит, этого не было? Значит, это мне только показалось?
- Показалось, - ответил я.
- Так кто же вы?
- Персонаж вашей повести. Вас это устраивает?
Он рассмеялся. Рассмеялся на этот раз весело.
- Пусть будет так. Не хочу ломать голову, распутывая этот узел. Вы что же
это встали? Собираетесь уходить?