"Геннадий Гор. Электронный Мельмот" - читать интересную книгу автора

обстоятельства. Я живу среди людей, не принадлежи к человеческому роду. В
восемнадцатом веке это было куда проще, я мог выдать себя за графа
Калиостро, мнимого мага и сомнительного волшебника, наконец за самого
дьявола или сатану. Сейчас я должен был скрываться и молчать. Я откладывал
свое признание, день и час, когда я приду в редакцию одной из самых
больших газет или в студию телевидения и скажу:
- Я не тот... Существу из другого мира вряд ли подходит земное имя
Николай... Ларвеф! Так меня звали там, за пределами вашей солнечной
системы.
Я откладывал этот день, понимая, что последует за моим признанием. Я не
люблю сенсаций. Но не только потому я живу под именем Николая Ларионова.
Есть причины и поважнее. В восемнадцатом веке, когда я впервые посетил
Землю, мне приходилось прятать признак, резко отличавший меня от людей:
мой рот. Но удачная пластическая операция изъяла это отличие. А к
странному выражению лица можно привыкнуть.
Никто из студентов, учившихся вместе со мной в Ленинградском университете,
не подозревал, что я ношу в своем сознании столько пространства и времени,
сколько не в состоянии вместить внутренний мир человека. Никто не
догадывался, что моими глазами смотрит на них другой мир, чужая планета,
смотрит и не перестает удивляться.
В чужом и странном мире ты и сам кажешься себе странным и чужим. Иногда
мне казалось, что я искусственное создание, модель живого существа, в
котором исследователи пытались осуществить неосуществимое и при помощи
одной личности связать два мира - Землю и Дильнею.
Скучал ли я по своей планете? Да, не скрываю, скучал.
И когда я хотел поговорить на родном языке, я раскрывал футляр и доставал
комочек вещества, который вмещал в себе внутренний мир отсутствующей Эрой.
- Эроя, - спрашивал я, - ты слышишь меня?
-Слышу, - отвечало вещество, мгновенно превращаясь в существо - в мысль, в
звук, в жизнь.
- Ты спала или бодрствовала?
- Зачем ты спрашиваешь меня об этом? Ты знаешь, что я жду, все время жду.
Жду, когда сплю, и жду, когда бодрствую.
- Чего же ты ждешь?
- Я жду, когда ты со мной заговоришь. Но мы с тобой теперь так редко
говорим. Расскажи мне об этой планете.
- Как-нибудь в другой раз.
- Почему ты откладываешь?
- Не знаю, дорогая. Я боюсь обмануть и тебя и себя самого. Я еще так мало
знаю об этой планете. И, кроме того, я люблю с тобой говорить не о том,
что здесь... Ты помогаешь мне вспоминать.
- Я это знаю. Но твои слова причиняют мне боль. Разве я пребываю только в
прошлом? Разве меня сейчас нет?
Я промолчал. Что я мог сказать ей? Ведь она была здесь и одновременно
отсутствовала. Ее бытие, записанное в кристаллике, не знало, что такое
"здесь" и "сейчас". Но не стоило ей об этом напоминать. Для чего? Ведь у
нее был такой обидчивый характер.
Когда кончался наш разговор, я снова прятал ее в футляр, а футляр убирал
подальше, чтобы он не попался на глаза дежурной уборщице, когда она придет
прибирать номер.