"Гор Геннадий Самойлович. Большие пихтовые леса" - читать интересную книгу автора

искоса поглядывая на нас, и мне казалось, что он хочет кинуть в нас веткой.
Микула разговаривал с медведем по-орочонски, и даже теперь я верю, что
медведь понял Микулу: не слова слепого, а голос его убедил медведя, и
медведь пожалел нас. Тогда же я был уверен, что медведь понимает
по-орочонски, и мне хотелось научиться этому языку, чтоб разговаривать со
зверьми.
Мы ехали с Микулой, обрадованные, что звери понимают нас и уступают нам
дорогу.
Микула дремал, а я думал о тех людях, которые встретят нас в больших
пихтовых лесах, и как я буду рассказывать им о нашем разговоре с медведем.
Вдруг стало тихо, так тихо, как было в нашем доме, когда мой зарезанный
отец лежал на полу.
Реки не было слышно. Я разбудил Микулу. Он прислушался, но реки не
было. Мы потеряли ее. Реки не было, и не слышно было ее шума, и некому было
теперь вести нас к людям в большие пихтовые леса. Теперь мы были одни в
горелом лесу.
Микула потрогал деревья, но рука его не узнала их: где росли сосны -
стояли мертвые черные стволы с углями вместо ветвей.
Было тихо и черно в темном обгорелом лесу, мне стало страшно, и я
заплакал.
В это время стая гусей пролетела над нами. Они летели к озеру или к
реке. Мы пошли в ту сторону, куда они летели. Я вел оленя.
И опять было тихо, все вокруг нас умерло, и только небо было живое,
светлое, как река.
- Микула, - спросил я слепого, - мы заблудились?
- Да, - сказал слепой.
- Если мы не найдем реки, мы умрем, Микула?
- Умрем, - сказал орочон.
- Послушай, Микула, я не хочу умирать. Я не хочу, чтобы ты умер,
Микула.
- Я тоже не хочу умирать, - сказал орочон.
- Мы не умрем, Микула. Я знаю. Не может быть, что мы умрем. Я не хочу
умирать.
Микула молчал.
Олень шел еле-еле. Он стал тонким и походил на тех оленей, которых я
вырезал из доски. Олень плакал. Он умел плакать тихо. Большие слезы висели у
него в глазах. Он, должно быть, как и я, не хотел умирать.
- Послушай, Микула, кто из нас первый умрет?
- Не знаю. Наверно, я, - сказал слепой.
- А как же я буду без тебя, Микула? Мне плохо будет без тебя. Я не хочу
без тебя.
- Не знаю, - сказал орочон.
Стало совсем темно в черном лесу. В небе показалась луна. Она была
милая, маленькая, такая, какую я видел из окна нашего дома.
- Нет, - сказал я Микуле, - мы не умрем, ни я, ни ты.
- Не знаю, - сказал орочон. - Сейчас я ничего не знаю. Руки мои не
видят, не знают. А твои глаза глупые. Маленький ты еще. Помолчи.
Утром олень едва встал. Корму и воды не было на нашем пути, рот его
высох. И у меня тоже во рту было сухо, не хватало слюны.
- Микула, - сказал я орочону, - сегодня, наверно, мы умрем. Как