"Гор Геннадий Самойлович. Картины" - читать интересную книгу автора

разочаровал сам Чистов. Он мне рассказывает о том, как в него влюбилась жена
управдома - сорокалетняя, красившая себе брови бабенка, - и как она
назначает ему свидания и посылает записки, и управдом, конечно, рано или
поздно убьет его из ревности, как убили недавно одного на сцене в интересном
спектакле, который видел на днях Чистов в Академическом театре, где играет
Юрьев, Горин-Горяинов и сам Монахов.
Я еще не был ни в одном театре и не видел Монахова, о котором мне
каждый день рассказывает театрал Чистов, - о Монахове, Юрьеве и ревнивом
управдоме. Управдома он страшно боится.
- Если завтра я не приду, - таинственно шепчет мне Чистов, - то передай
всем, что меня уже нет.
- А куда ты исчезнешь?
- Никуда. Меня убьет управдом.
- Но его за это посадят.
- Его посадят потом, уже после того, как он меня убьет.
Я принимаю слова Чистова за чистую правду. Я еще не догадываюсь, что он
создает о себе легенду, творит воображаемый спектакль, в котором хочет
сыграть трагическую роль.
Трагедия постепенно превращается в фарс. И я пересаживаюсь на другую
парту, чтобы не слышать испуганный шепот Чистова.


3

После уроков, прежде чем идти домой, я подолгу брожу по улицам,
рассматриваю сфинксов возле Академии художеств или иду на Большой проспект,
где на углу Шестнадцатой линии стоит дом, возле которого я замедляю шаги.
Здесь Василеостровский райком комсомола, библиотека и клуб, где во второй
половине дня сидят комсомольцы и, лихо ставя тяжелые фигуры, играют в
шахматы.
Однажды, осмелев, я сел за освободившийся столик-доску, ко мне подошел
шахматист и, не садясь, а стоя, презрительно передвигая фигуры, сделал мне
мат в течение пяти минут.
Он сделал мне мат и все же сказал мне несколько слов, не имеющих
никакого отношения к игре. Ценой полученного мата я узнал то, что мне было
важно узнать. Во многих средних школах Васильевского острова, оказывается,
были организованы ячейки (тогда их называли "коллективы") комсомола. И
только в нашей школе не появлялся инструктор райкома Яша Ш., высокий
красивый парень в кожаной куртке. Не один Яша Ш., а многие комсомольцы
ходили в кожаных куртках, подражая комиссарам не так давно окончившейся
гражданской войны.
Я уже знаю, как ходит по улице Яша Ш. Так, наверное, ходили комиссары,
торопясь поспеть в штаб, где на столе лежала карта, вся утыканная красными и
белыми флажками.
Яша Ш. спешил в те школы, где он уже успел организовать комсомольские
ячейки. Там в коридорах висели стенные газеты с карикатурами на отсталых
учителей и слишком нарядно одевающихся школьников.
Мне хотелось остановить Яшу Ш., но я никогда не мог за ним поспеть, а
бежать за ним вдогонку мне не позволяло чувство собственного достоинства.
Однажды Яша замедлил шаги, и я его догнал.