"Геннадий Самойлович Гор. Горячий ручей" - читать интересную книгу автора

деревьями висело облако, наполовину розовое, наполовину белое, утреннее
облако, похожее на изюбра.
Я шел по берегу горячего ручья. Возле ручья росли кусты с розовой
нежной корой. Мне хотелось срезать ветку и сделать из нее свистульку. Я шел
по берегу ручья и слышал его шум. Показалась дорога. Дорога была узкая,
протоптанная оленями. Я знал, что она терялась в тайге. К людям в город у
нас была одна дорога - река. Моя мать любила смотреть на реку. Река текла к
другой большой реке, на берегу которой стоял город.
Я наклонился над низким кустом, чтобы срезать ветку, и услышал топот.
Словно табун диких оленей бежал по тропе. Из лесу выехали всадники. Они
куда-то торопились, - должно быть, ехали к нам в гости. Один из них
остановился и спросил меня:
- Папа дома?
- Дома!
- А мама?
- И мама дома.
Он посмотрел на меня внимательно.
- Как же тебя звать? - спросил он меня.
- Коля.
- Молодец, Коля, - сказал он и ласково мне улыбнулся большим ртом.
Я задержался, срезая ветку, и отстал от всадников. Я любил гостей.
Гости привозили с собой незнакомое, веселое, что-то другое, чего не было у
нас. Мать моя смеялась, когда приезжали гости. Лицо у нее оживало. Отец
рассказывал гостям о своей жизни у горячего ручья. Я садился на колени к
гостям и смотрел им в рот. Мне хотелось, чтоб гости остались у нас навсегда.
Но в этот раз гостей ехало очень уж много.
Я сел в траву, чтобы сделать свистульку из срезанной ветки. Мне
хотелось показать свистульку гостям. Рука моя торопилась, и я испортил
ветку. Мне пришлось вернуться и срезать другую ветку. Я сделал из нее
свистульку. Свистулька получилась хорошая и свистела, как птичка, словно
птичка сидела у меня во рту.
Я шел посвистывая. Олень по-прежнему ходил возле бани и щипал мох.
Матери моей, наверное, в бане уже не было. Она, наверное, была с гостями. Я
подошел к оленю и погладил его. В ладони я почувствовал влажный олений рот.
У крыльца я увидел гостей. Они сидели на лошадях. И только тот, с
большим ласковым ртом, что спрашивал меня в лесу, стоял на крыльце и смотрел
на солнце над рекой, на дальние горы, нежные и небесные, на горы, которые
сливались с лесом и с небом. Отца моего не было с гостями. Дверь в наш дом
была открыта, и там было тихо, словно никого не было.
- Коля, - сказал мне человек с большим ласковым ртом, - иди-ка сюда.
Я подошел к нему.
- Мальчик, - сказал мне тот высокий человек. - Иди посмотри на папу. Мы
убили твоего папу. Он там лежит, твой папа, на полу.
Я вошел в тихий наш дом. Мне стало душно, как во сне, и хотелось
крикнуть. Но, как во сне, я не мог крикнуть: на полу лежал мой отец.
- Папа, - сказал я, - они говорят, что они тебя убили. Папа, они тебя
не убили? Папа!
Я положил руку на грудь отцу, и пальцы мои попали во что-то живое,
липкое.
- Папа, - сказал я, - за что они тебя убили? Папа, да папа же! Папа! За