"Геннадий Гор. Минотавр" - читать интересную книгу автора

Черноморцева-Островитянина. И продавал их не кто иной, как тот самый
человек, который походил на Диккенса.
- Расстались с электричкой? - спросил я.
- Куда пошлют, там и торгую.
- Старое, залежавшееся барахло?
- Нет. Зачем? Есть и новинки.
Он протянул мне книгу в чрезмерно яркой обложке, название которой
поразило меня - "Звездный словарь. Логика мышления разумных существ планеты
Ин".
- Разве есть такая планета?
- В бесконечной Вселенной с ее законами вероятности все может быть.
- Роман или философский труд?
- Гибрид философии и беллетристического азарта, - Советуете купить?
- Я никому никогда не даю советов.
- Почему же?
- Чтобы советовать, нужно иметь опыт.
- Разве у вас нет опыта?
- Мой опыт особый. Так, покупаете?
- Покупаю.
- Вам эта книжонка пригодится. Это ведь не просто книга, а нечто
большее.
- Уж не сама ли жизнь?
Я посмотрел на продавца. Но он уже не замечал меня. Он занялся другим
покупателем.


5

Книга лежала передо мной на столе, и я читал ее. Читал ли? У меня такое
чувство, что не столько я читал книгу, сколько она читала меня. Это слишком
живая и активная книга, чтобы спокойно, степенно и обстоятельно
информировать читателя, осведомлять его и просвещать. Нет, она была похожа
на крайне странного собеседника - телепата, гипнотизера, тонкого психолога и
аналитика, незаметно и подспудно выспрашивающего читателя. У меня было такое
ощущение, что в комнате находится кто-то невидимый, спрятавший себя между
страниц книги, сливший себя с ее текстом.
Вопросительная и вопрошающая интонация черноморцевского повествования
по мере того, как я читал книгу, становилась все ощутимее, все навязчивее и
навязчивее. Казалось мне, что рядом сидит сам Черноморцев-Островитянин,
держа сосуд с мерцающей жидкостью, и экзаменует меня, выясняя мои
способности общения с представителями внеземного Разума.
В книге была глава, состоящая только из одних вопросов, которые должен
задать представитель далекой цивилизации нам, земным и обыкновенным людям.
Иллюстратор скупыми графическими средствами изобразил этого строгого и
иронического экзаменатора, дав ему самую неземную и не располагающую к себе
внешность. Мне стало жутковато, словно я остался один на один с этим строгим
экзаменатором, готовым провалить не только меня, но заодно и все
человечество.
О чем спрашивал меня и все человечество полномочный представитель
внеземного Разума?