"Борис Леонтьевич Горбатов. Письма товарищу " - читать интересную книгу автора

что-нибудь играть? Не знаю. Но я другой музыки не хотел.
И она неслась над тихой Каховкой, песня о Каховке гражданской войны. И
чудилось мне: пули поют, строчит пулемет, и "девушка наша в походной шинели
горящей Каховкой идет". Песня о славе нашего оружия!
Они таяли, звуки этой песни, в степи под Херсоном, где высокие травы,
где курган, под которым спит матрос Железняк, где некогда шумели легендарные
битвы, где творилась легенда. А мы, потомки дел великих, сидели и слушали. И
нащупывали наган на боку.
Вот и наш черед пришел, товарищ, для великих дел. В этой песне о
Каховке не хватает куплетов про нас с тобой. Они будут!
Будем ли мы с тобой драться, как дрались наши отцы? Будут ли о нас
песни петь или проклянут, как трусов?
Помнишь, завидовали мы отцам и старшим братьям? Нынче дети завидуют
нам. Помнишь, мечтали о том, как умножим славу красноармейского оружия? Вот
оружие в наших руках. Он пришел, наш черед. Отцы смотрят на нас с надеждой:
ну-ка, дети, не опозорьте нас. Херсонские курганы зовут нас к славе. Матрос
Железняк учит пробиваться штыком и гранатой сквозь вражеский строй. Пули
поют над нами, южный ветер хлопает крыльями, бронепоезд вышел с запасного на
боевой путь. И "девушка наша в походной шинели горящей Каховкой идет".
Товарищ! Если ты любишь Родину, и славу ее, и боевые традиции ее - бей,
без пощады бей, без жалости бей, без страха бей врага!


4

Товарищ!
Где ты был первого сентября?
Может, шел в атаку? Может, лежал в обороне? В этот день я ехал на фронт
и видел то, чего никогда не забуду.
Шли дети в школу. Чистенькие, нарядные, торжественно, с сумками и
портфельчиками, бережно несли чернильницы в бумажках, и ручонки их были уже
закапаны синими чернилами.
Мимо них проносились военные машины, проходила артиллерия. Над ними
пролетали самолеты. Они закидывали кудрявые головки, бесстрашно глядели в
небо: наш или не наш? Они приветственно махали ручонками нашим и показывали
кулачки врагу. И продолжали свой путь в школу.
И каждый мальчик - вихрастый, смелый, сероглазый - был похож на твоего
сына, товарищ. И каждая девочка - курносенькая, быстроглазая, с косичками,
что мышиные хвостики, - была точно моя дочка.
Товарищ!
Идешь ли ты в атаку, лежишь ли в обороне, помни: первого сентября наши
дети пошли в школу. Они сидят сейчас за партами и решают свои проблемы:
сколько будет семь раз восемнадцать. Они говорят с гордостью: "Мой папа на
войне! Он защищает Родину!" Они знают, что их папа - самый смелый, самый
храбрый воин на земле. Они верят: он разобьет немца.
И когда мы вернемся с тобой домой, товарищ, твой сын и моя дочь спросят
нас: "Как ты дрался, папа?" Смотри, товарищ! Бейся так, чтоб потом можно
было глядеть в ясные, чистые глаза своего сына.
Эти детские глаза... Мы уходили из Днепропетровска. Сквозь дым пожарищ
пали мы по улицам; было тяжко видеть мертвые трубы заводов, слепые глаза