"Глеб Горбатов. Малая Революция" - читать интересную книгу автора

- Hе убил сегодня жидов, зато Фронт сотворил - оплот вселенского
православия.
- Заебалась я, Валера, над тобой знамения вершить. Последний раз
тебе уши глаголом чищу: иди и бей Жидов.
И исчезла Мать Великая. Валерий чистым сном успокоился.

Hа другие дни не мог Валерий жидов убить. Праздники были, и
народ на улицах толпами гулял, мешая революционным свершениям за
них радетелей. Вышел в подъездах разговор про Жидов.
- Валерий Константинович, а американцы - жиды? - истину узнавал
Остапов.
- Hапрочь. Все жиды. Предки их на чемоданах сидели, а страны
Израиль не было. Америка суть жидоприемником была. Являлись там,
правда, и хорошие люди - Хэмингуэи и Стейнбеки прочие. Тоже
Жидов ненавидели и письма в защиту концлагерей писали. Hо их
мало было, а жидов много. Так и жили. В тотальном, блядь,
жидовстве. Мы это жидовство ядерным боезопасом искоренять будем,
как Пресвятая Богородица благословит. А пока Малую Революцию
вершить будем. Топорами.
Далее ехали на электротранспорте вдоль светлой церкви и выше. В
улицах шел снежный дождь. Глаза трамвая плакали, искажая.
Валерий спал и видел Жидов. Жид явился в единичном количестве и
не мог противостоять русскому народу, но создавал неясную
атмосферу, и Валерий непрестанно жался от холодного недомогания
в куртку. Ускользая от взора Валерия в малиновые пятна, жид
Фраерман в образе печальной крысы тянулся ладошками к сладкому
пончику. "Хррр", - безобразничал гражданин Фраерман, якобы
агонизируя, и выдавал прочие нечленораздельные хрипы. Пончик у
Фраермана, разумеется, отобрали и отослали детям Поволжья, а
самого Фраермана расстреляли за издевательство над советской
культурой еды и насилие над русской речью. Жид исчез, потом
растворились одуванчики и единороги, а вскоре и аплодисменты на
партсъезде Коммунистической Партии. Вращались орды солнечных
свастик. Трамвай шел к десятому мартовскому дню.

Дверь открывалась девушкой. Девушка была худа и красива. Имя ей
стало Даша Гребен. "Жидовка", - подумал Валерий, скидывая
ботинок в пыль коридора, - "Таких сейчас арабы по утрам в жопу
ебут, а до них - римляне."
В комнате было по-жидовски уютно. В шкафах наблюдалась до
полного опизденения и охуения знакомая подборка Достоевского,
Пушкина, Лермонтова, Есенина и прочего жидовского говна. Из
православных были только Маяковский в двух ядовито-красных томах
и Лесков. Вокруг шкафов вертелись предметы жидовской роскоши:
ковер с оленями, кровать, журнальный столик, телевизор, насквозь
провонявший жидами, и милейшие занавесочки.
- Открывай водяру, - породил слово свое Валерий, - Даша, вы же
пьете водяру?
Остапов водку лил по стаканам, пил ее первый и, как обычно,
рыгал громко. Дашенька долго не хотела пить, наконец решилась и