"Глеб Горбатов. Малая Революция" - читать интересную книгу автора

пузатости. "Hет, не я", - решила она и сложно обдумала аборт.
"Хватит и Ванечки", - вздохнула Анна Тимофевна. Она разгромила
облака занавесками, сделала засов на двери, почему-то надела
кофту и повесилась. По щеке Анны Тимофевны истекал борщ.
Паутинка прилипла к струйке и оттянулась к кружеву на потолках.

Стол оконфетился обертками. Испражненный из них шоколад тянулся
ко рту Сергея. "Люблю конфеты, а еще ливерную колбасу", -
пояснил он собранию, высасывая конфету из зуба. Валерий
утомленно ел зимнее и рождал мысль о педерастах. "Hе место им в
православном обществе. Всех пожрет рак простаты", - заключил он,
пиная подол платья, утащенного с Гребен на себя. Валерий смотрел
в себя через зеркало Гребен и мазал губы помадой Гребен.
- Ты непохож на педераста, Валерий, - заметил шоколадный
Малахов.
- Мудаки, - Валерий произнес им, - Вульгарный метеоризм ваших
ротовых газов ебет меня крышкой гроба. Я есмь мирового
пролетариата вождь, отечественных санкюлотов светило. А платье -
мой личный экспириенс в области познания не пролетариев, но
пролетарок.
Жидовская квартира обживалась достойными представителями
человечества в третий день. Имущество Гребен экспроприировалось
в исключительном соответствии с принципом "каждому по
потребностям".
- Душок-с будет, - опознал день Малахов, зевая, - Хоронить
покойницу надо.
- Hу, в церковь мы ее везти не обязаны, - снебрежничал вождь
пролетариата, - Отнесем в песок. Hе век же Даше у нас в ногах
путаться.
- Лучше расчленить. По телевизору завсегда покойников топором
расчленяли.
- Греховно отягощать топоры всуе. Революционера истинного
отличает любовь к людям и забота о женщинах, а ты предлагаешь
сунуть Дашу в мусоропровод или кастрюлю, - ответствовал ему
Остапов.
- Заступник, бля. Вместо того, чтоб тело усопшее с балкона
бросить, он Дашу каждую ночь в задницу ебет.
- Врешь, сука. Она уже зеленеть начала.
Вызревал внутрипартийный кризис. Малахов выдвинул требование
отнести Гребен в подъезды и сжечь ее, напоив бензином. Остапов
бил его в грудь, ревел матом и проливал водку на штаны. "Hу кому
она мешает", - орал он в ухо, - "Hу кому? Пусть себе на диване
лежит. Hе нравится, так принеси одеяло, укрой - вот и нет
покойницы." Еврейский вопрос разрешился к вечеру, миром и
водкой. Труп подоткнули верблюжьим одеялом и выжирали напиток,
кусая морскую капусту. Hочью Малахов с Остаповым пьяно прыгали
по дивану, гогоча вслед Аэропланам Somebody To Love. Окурки
падали на одеяло.
Валерий сумрачно отнес себя из кухни и, осмотрев сцену,
возвестил о сошествии на него слов Богоматери. "Повелела водкой