"Николай Горбачев. Ракеты и подснежники " - читать интересную книгу автора

Он ушел, пожелав Наташе уже в дверях:
- Обживайтесь, осваивайтесь.
- И вроде человек ничего, а руки... всегда такие? - спросила Наташка
и передернула плечами.
Я непроизвольно взглянул на свои руки. Нет, они были сейчас чистыми,
хотя и в ссадинах, ожогах от паяльника. Обнял ее:
- Чудачка, он только с позиции. Наверное, вместе с солдатами работал у
пусковой установки. Ты бы посмотрела, какие они были у меня три дня назад,
когда разбирали аппаратуру, делали регламенты!
Она промолчала.
В этот день я так и не ходил на позицию: еще накануне подполковник
Андронов разрешил мне заниматься устройством домашних дел.

К вечеру Наташка окончательно отошла, попросила показать ей городок.
Когда мы вышли из домика, солнце закатывалось - холодное, желтое,
словно отштампованное из бронзы, оно остановилось, напоровшись на верхушки
темных высоких елей. Гарнизон наш, зажатый тайгой, походил скорее на
строительную площадку: штабеля досок, кучи шифера, разбросанные мотки
колючей проволоки, земля, развороченная гусеницами тягачей и колесами машин.
Свежий морозец успел прихватить хрустящей корочкой грязь, светлые льдистые
лучики побежали по мутной воде, заполнявшей глубокие колеи. Сразу за
офицерскими домиками в сумеречной тишине векового ельника стыл смерзшийся
синеватый снег, будто тощие бурты слежавшейся соли. Перед домиками тянулся,
отливая желтизной свежих досок, сарай с десятком дверец. Чуть дальше --
казарма; в стороне, перед складом, высилась недостроенная водонапорная
башня. Крышу ее точно срубили одним взмахом сабли - красная, островерхая,
она валялась у подножия башни.
Казалось, тайга не очень охотно уступила людям эту небольшую площадку
длиной в полкилометра, а шириной и того меньше - дальше деревья встали
неприступной стеной...
Я водил Наташку по городку, рассказывал ей обо всем я невольно старался
приукрасить неказистую картину. Офицеры, изредка проходившие к домикам,
солдаты, толпившиеся у казармы, с любопытством поглядывали в нашу сторону.
Наташка в своих белых ботиках, полосатом пальто, в модной шляпке выглядела
необычно для "медвежьей берлоги": жены офицеров здесь одеваются проще,
практичнее.
Мы вышли к редкому молодому осиннику, за ним открылась наша позиция.
Над головой уже разливалась ровная вечерняя синева. Молчаливая, пугающая и
вместе с тем какая-то неспокойная тишина окутала в сотне метров тайгу, ее
сырое, зябкое дыхание пощипывало лицо.
Наташка неожиданно остановилась, оторопело прижалась ко мне:
- Костя, что это такое? Ракеты? Они стрелять будут?
Сейчас и я увидел стремительно вздыбленные в небо ракеты. Открытые, без
чехлов, они медленно, будто с сознанием своей силы, поднимались на
невидимых, скрытых в окопах установках. В вечернем свете вытянутые тела
ракет с дымчато-темным отливом казались вычеканенными из серебра. С тем же
спокойствием, возвышаясь над их острыми носами, вращалась антенна станции.
Она походила на перевернутую набок букву "Т".
Меня развеселил Наташкин испуг.
- Не бойся, стрелять не будут!