"Владимир Горбачев. Темные пространства " - читать интересную книгу автора

Смысл сказанного наконец достиг моего сознания.
- Вы хотите сказать, что он был здесь? Вы знаете его имя? Когда это
было? Как долго он пробыл?
- Да, он был здесь. Когда? Десять... нет, пятнадцать лет - да, в 59-м.
Он назвался Крафтом, Джорджем Крафтом из Швейцарии. Не думаю, что это было
его настоящее имя, но мы и не спрашиваем никаких документов и не проверяем
того, что нам сообщают постояльцы.
Я сразу заметил, что с ним неладно. Он выглядел как человек, переживший
тяжелое потрясение, возможно, горе. Состояние депрессии иногда сменялось
лихорадочным возбуждением. Я осторожно намекнул новому гостю, что ему,
возможно, нужна помощь врача. Я ожидал бурного протеста, истерики, но, к
моему удивлению, он выслушал меня спокойно и даже согласился: да, он
чувствует себя неважно, он пережил настоящую трагедию; однако вряд ли
отыщется врач, который сможет ему помочь. Он надеется сам справиться со
своими нервами, он не станет мне обузой, не причинит беспокойства. Как
показали последовавшие вскоре события, ему все же не удалось выполнить свое
обещание, но совсем по другой причине.
Недели две после этой беседы я не видел нового постояльца. Не видел, но
слышал: как-то, проходя по северной террасе, я услышал доносившийся из
березовой рощи голос, распевавший знакомый мне мотив. Это был псалом Давида,
не раз слышанный мной в детстве, только сейчас он звучал по-немецки. Я
догадался, кто поет.
Спустя какое-то время он навестил меня. Теперь он выглядел гораздо
лучше. Он казался достаточно спокойным, хотя слишком одиноким. Он явно
испытывал потребность в общении. Я тут, кроме всего прочего, выполняю роль
своеобразного исповедника. Рано или поздно ко мне приходят, чтобы излить
душу, все постояльцы.
С ним было интересно, он много путешествовал, встречал множество
людей - при врожденной наблюдательности, цепкой, хотя несколько злой памяти
и глубоком уме это делало его прекрасным рассказчиком. Он знал массу
стихов - в основном это была немецкая поэзия, но столь же непринужденно он
цитировал Шелли или Китса. Еще он очень занятно рассуждал о вопросах бытия,
познания, о дальнейшем развитии человечества как вида - этот вопрос его
особенно интересовал.
Правда, я сразу отметил в нем одну особенность - у него была склонность
подавлять собеседника. Он был очень сильной личностью и в разговоре
постоянно стремился подчинить себе слушателя. Такие люди, становясь
духовными лидерами, быстро обрастают учениками, но никогда не оставляют
последователей: это не учителя, а вожди, воители.
Наши встречи были не слишком частыми. Может, поэтому я хорошо замечал
происходившие в нем перемены. Спустя несколько месяцев от растерянности
первых дней не осталось и следа; с каждой встречей он становился все
увереннее в себе. Он уже не разговаривал, а вещал, проповедовал, он словно
стоял на незримом пьедестале. Я заметил, что один из постояльцев, Питер
Брук, ходит за ним как привязанный и ловит каждое его слово. Устав Обители
не допускает ученичества, и я сделал Крафту замечание. Он выслушал меня с
надменным видом и удалился, ничего не сказав. А затем... затем произошло
нечто чрезвычайное.
Как-то ночью я проснулся в сильной тревоге. Во сне меня мучили кошмары:
я бежал по каким-то бесконечным коридорам, спасаясь от преследователей. Я