"Валерий Горбань. Песня о бойне (Фрагменты) (про войну)" - читать интересную книгу автора

своим видом выражал недовольство заслуженного ветерана, которому, словно
мальчишке, осмелились сделать такое пустяковое замечание.
- Ну да, вы с духами обо всем договорились...
- Да ладно. Тишина в городе. Вон комендатура тоже отдыхает. И ничего, -
наконец подал голос и Питон.
Шопен оглянулся. Действительно, недалеко от омоновского поста, под
стенкой комендатуры, несколько офицеров курили, сидя на корточках, и весело
смеялись над какими-то байками жизнерадостного помощника коменданта по
работе с населением.
- Марш в расположение, - голос Шопена не оставлял никаких шансов на
продолжение дискуссии.
Бойцы дружно поднялись и, тихонько обмениваясь ворчливыми репликами,
поплелись к зданию. Питон, на ходу пытавшийся закрыть торт, уронил крышку на
землю. Замысловато выругавшись, он с наслаждением, демонстрируя глядящему
вслед Шопену свое недовольство, врезал по картонке ногой. Командир
рассмеялся, будто наблюдая за выходкой озорного, взбалмошного, но любимого
сынишки и тут же снова озабоченно оглянулся на шашлычную компанию. Потом
перевел взгляд на частные дома, окружавшие комендатуру. Улица была пуста.
Исчезли вездесущие пацаны. Будто испарились постоянно сидевшие на корточках
у домов мужчины. Опустели дворы. В переулке мелькнула женщина. Таща за руки
двух ребятишек, она опасливо оглянулась в сторону комендатуры и, прибавив
шагу, скрылась за поворотом.
Шопен развернулся и решительно зашагал к комендатуре. В дверях он
столкнулся с помощником коменданта по тылу. Тот вел, обняв за талии, сразу
двух телевизионщиков и весело приговаривал:
- Так, ребятки, сейчас для тренировки махнем по соточке, а за ужином
уже - как следует.
- Тезка, где комендант?- озабоченно спросил Шопен.
- У себя, а что?
- Что-то мне не нравится...
Серия разрывов легла перед сидящими на улице офицерами, расшвыряла их в
стороны. Совсем близко, из кустов, из-за стоящей метрах в ста старой,
разбитой кочегарки хлестанули автоматные очереди.
Стоявшие на постах омоновцы и собровцы среагировали почти мгновенно, из
всех стволов ударили по краю "зеленки". Небольшая группа, под прикрытием
огня товарищей, кинулась к упавшим, выхватила их из под очередной серии
взрывов. Кого на спине, кого волоком - вбросили в коридоры комендатуры,
тяжко дыша, попадали на пол, прислонившись к стенам.
Мимо них, горохоча тяжелыми ботинками, пронеслась группа резерва. В
руках - автоматы, пулеметы, коробки с запасными лентами. За спинами - по
две-три "Мухи". Разгрузки до отказа набиты боеприпасами для себя и для тех,
кто только что по "зеленке" отстрелялся. Через запасной вход, прикрытый
стеной мешков с землей, вынырнули на улицу. Сковозь черные султаны, сквозь
струи трассеров рванули врассыпную, к постам. К братишкам.
И пошла бойня!
Раненых в спальное помещение перенесли. Двое - тяжелые. Их на кровати
уложили. Трое, исполосованные поверхностными ранениями, кряхтя камуфляж
стаскивают, шальными от шока глазами кровавые дорожки на собственном теле
рассматривают. Еще двое стоят, покачиваясь, трясут головами, пытаются звон
от контузии из ушей вытряхнуть. Айболит и все, свободные от боя, друзьям