"Александр Горбовский. Игрища в зале, где никого нет" - читать интересную книгу автора

- Я думала, говорить ли тебе. Говорить ли вообще. Мне кажется, вчера в
Железных Скалах я видела Красный Шар...
"Красный Шар! Ты знаешь, что это? Ты слышала о Красном Шаре?" - так
должен был бы воскликнуть он. Но сейчас вместо этого он спросил быстро:
- Где? Где ты его видела?
- Сектор "М".
Он успел заметить, как удивленно взметнулись у нее брови.
- Уровень? Уровень? - Анджей почти выкрикнул это. Но поздно. Она не
успела ответить. Изменения произошли. Раздалось пронзительное шипение,
пронесся свист, свет словно бы померк, и потолок осел вдруг почти на
четверть.
- Уровень... - по инерции повторил он.
Но Оэра уже не слышала его. Ложечкой она помешивала чай, который был в
чашке. Только теперь она уже не держала ее в руке. Сама рука ее, лишенная
пальцев и кисти, завершалась теперь белой чашкой. Он не успел еще
осознать, не успел принять этого, как увидел, что глаза у нее стали, как у
римских статуй. Они были открыты, но их подернули бельма такого же цвета,
что и лицо.
Он не удивился, не испугался. Он знал, что что-то произойдет. Может
быть, это не худшее. Пока не самое худшее.
- Красный Шар? Но ведь экспедиция Хоупа... - Теперь Анджей пытался
говорить так, как если бы ничего не случилось. Как если бы не было ничего.
Все-таки он узнал - сектор "М". Искать ее нужно будет в секторе "М".
Правда, думать об этом сейчас было рано. Он должен еще продержаться. Он
должен еще продержаться и выйти живым из этого зала. Отклонения, если они
начались, никто не знает, в какие дебри могут зайти. Каким параноидным
бредом могут стать и в какой кошмар обратиться. (Одна из ножек чайного
столика согнулась и почесалась о другую привычным птичьим жестом. Чашки
дрогнули, но не успели упасть - ножка вернулась на место, и все стало
опять как было.)
Сколько еще оставалось - полчаса, час?
- Экспедиция Хоупа видела Шар только один раз... - произнес Анджей.
Слово в слово, старательно он повторял то, что произнес тогда.
(В наружной стене вдруг прорезался глаз, налитый кровью и круглый,
величиною с блюдце, и стал смотреть, подрагивая и мигая, на то, что
происходило здесь.)
Анджей выждал паузу, когда Оэра должна была бы ответить ему, и
продолжал так, как если бы она сделала это. Голос его не дрожал, он был
почти спокоен. Конечно, все это малоприятно, но пока это не было страшно.
Не хуже того, что ему пришлось пережить и видеть. Только бы Оэра сидела
так, как она сидит, только бы не двигалась с места. Потому что призрак,
фантом, вышедший из-под контроля, - это было то, что действительно
страшно.
Он не заметил, как потолок вроде бы чуть поднялся. Стало как будто
светлее. Отклонения, может быть, затухают? Может, все войдет еще в русло?
Рука у Оэры стала ее рукой, и в ней была теперь настоящая чашка. Только
глаза ее по-прежнему были подернуты пленкой.
Анджей продолжал говорить то, что должен был произнести по ходу,
радуясь, что постепенно все налаживается, все возвращается и становится
так, как было.