"Александр Горбовский. По системе Станиславского" - читать интересную книгу автора

- Слава! Слава!
- Величие и слава!
Предваряя скорое движение паланкина, перед ним шли ликторы, за ними
воины-преторианцы в малиновых плащах поверх доспехов. Толпа восторженной
волной катилась впереди и по сторонам паланкина. Тогда-то, не раздумывая, не
колеблясь, почти неожиданно для себя, Петр бросился на колени;
- Пощады, цезарь! Пощады!
Голос его перекрыл другие голоса. В это мгновение, в это самое мгновение
что-то дрогнуло. Что-то дрогнуло в самом пронизанном солнцем воздухе. Но
никто, казалось, не заметил этого. А бритоголовый человек, стремительно
проплывавший над толпой, не шевельнулся и не взглянул в его сторону.
- Я не виновен! Не виновен! - но это был уже запоздалый крик отчаяния.
Тут же острая боль в боку чуть не свалила его на землю. Он не успел еще
понять, что это, как стражник ударил его еще и еще раз. Он бил ногой,
вкладывая в удар всю силу.
- Вставай, ты, падаль!
Петр вскочил в недоумении и гневе, но второй стражник так дернул веревку,
что у него потемнело в глазах.
- Сын блудницы!
"Они сошли с ума! Они оба сошли с ума!" Он едва успел подумать это, как
толпа, бежавшая за паланкином, захлестнула их. Водоворот человеческих тел
швырнул Петра сначала в сторону, потом закрутил и понес за собою. Веревка
ослабла, он рванул руки, и она упала на землю,
- Цезарь! Цезарь! - кричали кругом. Стражников не было видно.
- Цезарь! Слава! - стал кричать он вместе с другими. Какая большая
массовка. Все незнакомые лица. Откуда-то взялись даже дети.
Вообще эта сцена должна уже кончиться. Почему-то она затягивалась. Толпа
продолжала бежать, крича, и паланкин все так же мерно колыхался над ней,
продолжая свой стремительный путь по каменистой дороге вдоль берега моря.
Какое-то время Петр двигался вместе со всеми. Все-таки сыграл он отлично.
"Пощады, цезарь! Пощады!" Он не удержался и улыбнулся, вспомнив это. На
какое-то мгновение привычный мир действительно перестал существовать для
него. А бутафорский мир съемок обрел реальность.
В этот короткий промельк орава бездельников-статистов стала для него
толпою римских граждан, а актер, восседавший в нелепом паланкине,
превратился в настоящего цезаря. И проклятая курица, которую он украл! Она
действительно была для него реальна в тот короткий миг.
Но когда же кончится эта сцена?
Петр уже выбрался из толпы. Он стоял у обочины и смотрел вслед процессии,
которая удалялась. Другие тоже отставали по одному, по два. А он все смотрел
вслед процессии и пытался понять, что же не так. Что же не так? И вдруг
понял. Не было камеры. Нигде не было камеры.
Он бросился было в сторону, туда, откуда он шел со стражниками навстречу
процессии, но ни оператора, ни камеры не было и там. Не было вообще никого
из съемочной группы. На дороге были только те, кого он считал статистами, да
вдалеке слышен был шум удалявшейся толпы.
Тут он снова увидел стражников. В тот же миг они тоже заметили его и,
рванувшись с места, бросились в его сторону. По тому, что они сделали это,
по тому, как побежали они, он понял то, чего не понимал и чему не решался
верить секунду назад.