"Дмитрий Горчев. Дикая жизнь Гондваны" - читать интересную книгу автора

кислородные подушки, потому что столько проводников не напасешься.
Родственники пассажиров первое время крайне надоедали управлению
октябрьской железной дороги своими вопросами. Тем не менее им всегда
отвечали очень вежливо и назначали время. В один из дней все обеспокоенные
родственники собирались в актовом зале управления. После этого пускали газ,
и родственников тоже отправляли на черкизовский комбинат.
Так что через некоторое время родственники перестали волноваться, и у
москвичей теперь считается, что если кто-то не приехал из Петербурга, значит
судьба его такая, все там будем.

Однажды писатель Сорокин (тоже, кстати сказать, большой поклонник
черкизовской колбасы - у него в портфеле всегда лежит искусанный батон
ветчинной) попал именно на такой поезд.
Уселся он в своем купе, достал из портфеля бумажку, карандаш и начал
писать какую-то очередную свою гадость. И так бы он никогда ее не дописал,
но, когда после Твери отключили воздух, проводник вагона, в котором ехал
писатель Сорокин, допустил халатность: он надумал покурить травы, для чего
еще на остановке в Твери открыл окно, подперев его шахматной доской для
вытяжки.
Проводника, конечно же, сразу вызвали в штабной вагон и зарубили там
пожарным топором, но ничего не поделаешь: времени на то, чтобы душить вагон
с писателем Сорокиным уже не оставалось, поэтому вагон потихоньку перецепили
на станции Москва-сортировочная к другому поезду. Так что писатель Сорокин
вышел на Ленинградском вокзале и пошел домой, или к блядям, или неизвестно,
куда он там обычно ходит - ничего даже не заметил.
Почему-то вообще в этой жизни разным негодяям всегда везет гораздо
больше, чем приличным людям.

Гриб

В середине Москвы, там где все думают, что Кремль, стоит огромный Гриб.
Этот Гриб испускает из себя такие галлюциногены, что всем кажется,
будто бы вокруг сияют золотые купола, гум-цум, чистые пруды и большой театр.
На самом же деле, в Москве стоит всего пять-шесть покосившихся избушек,
в которых живет начальство, остальные же москвичи живут в землянках, это
которые зажиточные, а так в основном под кустиком или в ямке. Но сами
москвичи про это совершенно не догадываются. Например, живет человек в
овраге под ивовым кустом, а Гриб ему внушил, будто бы это пятикомнатная
квартира на новом арбате. И человек от этого становится такой довольный, что
хуй еще станет с вами разговаривать.
Только иногда ночью, если подует сильный ветер, и галлюциногены уносит
в сторону домодедова, москвичам снится, что на груди у них сидит крыса и
лижет им губы. Так вот, как раз эта крыса и есть самая настоящая, а все
остальное - Наебка.
Если умный человек приедет в Москву в противогазе, он сразу заметит,
что никаких трех вокзалов там нет, а есть одно только жолтое одноэтажное
здание, даже без буфета. Перед зданием пасется корова, а мимо коровы
проезжает в трехколесном мотоцикле урал-с-коляской мэр-лужков в заса-леной
кепке и везет домой спижженый в соседнем колхозе стожок сена, небольшой, но
плотно утрамбованный.