"Константин Алексеевич Гордиенко. Буймир (Трилогия) " - читать интересную книгу автора

молодого сына Павла. - Я весь век ломал перед людьми шапку, слонялся по
хозяевам, по экономиям. Не поклонишься - не получишь работы, на кусок
хлеба не заработаешь. Старшему уступи, смолчи.
В тонкие стены хаты ломится стужа, ветер рвет кровлю, метет в окно
снегом, звенит стеклами, воет в печи. На коленях отца широкая пила,
отблески пламени мерцают на полотне ее, сильная рука направляет пилу,
напильник точит, острит стальные зубцы, а мысли точат голову - в хате
холодно, заработка нет, в чувалах пусто. Не то песня, не то протяжный стон
нарастает в хате:

Ах ти, зимушка-зима,
Ти холодна, студена...

Все приумолкли, задумались. Хата заворожена песней, которая тягуче
гудит, переливается в широкой отцовской груди, пронимает душу.
- Куда ни кинь - все клин... Куда ни повернешься, спина голая, -
выкладывает свои сокровенные думы бывалый дед Ивко. - А тут еще внук беду
накличет, со старостой на шляху заспорил, никому не смолчит, не спустит.
Счастье, что отменили волостные розги, а то бы живо выдрали да запрятали в
каземат. Святое писание говорит: смиряйся... терпи...
Павло не дал старику довести до конца свои поучения:
- Нет ни бога, ни полубога на земле...
И в кого это внук удался - недоверок какой-то, нагнал страху на
домашних.
Захар прямо-таки оторопел от необычайных слов сына, направленных
против закона, ничего не щадящих, уничтожающих все на свете. Не услышал бы
кто, не узнали бы люди, а то дойдет до недобрых ушей, тогда беды не
оберешься. Восстал сын против закона! И где только набрался он такого
духа? Отец диву давался, когда увидел как-то, что сын по-печатному
мерекает, в книге читает. И дня в школе не был, букв не знал, а где-то
научился. Захар заметил: как вернулся сын в прошлом году из экономии,
удивительная перемена случилась с ним. Раньше веселый, разговорчивый, стал
он теперь задумываться. Уставится в угол взглядом и так и застынет. Что бы
это значило? Вот и сейчас: латал бы себе сапог без дум, без тревог, - так
нет, заговорил страшными словами о правде, о воле, о том, как царь Микола
усыпил эту волю, а чтоб ее разбудить, нужно всем миром, всем обществом
обух сталить... Даже кровь стынет. Захар предостерегает сына - чтоб не
услышал, не дознался старшина... Кто его знает, где сын там бродит, с кем
водится, может, что-нибудь и услышал дельное, но только если все это
дойдет до старшины - в цепи закуют, в Сибирь сошлют и следа не найдешь.
Всем тогда не миновать беды из-за Павла.
И мать Татьяна просит, молит буйного сына, чтобы берегся, не осиротил
убогий род. Сын успокаивает ее, утешает, за себя постоять сумеет. Настанет
час - придет панам расплата за кривду, за издевательство. Крестьяне вырвут
землю у Харитоненки, потому что как же дальше жить?! Трудящиеся станут
хозяевами везде - на земле, на заводе...
Далеко залетают мысли у внука, должно, вычитал что-нибудь в книжках,
которые пишут те... как их, что бунтуют людей? - демократы... Дед Ивко
тоже кое в чем разбирается: еще когда был в Ростове на кирпичном заводе,
слышал между рабочим людом разговоры про панское обирательство, про