"Юлия Горишняя. Слепой боец " - читать интересную книгу автора

метель улеглась, они увидели, что Оленя не было там больше, как не было и
копья Гэвира, именем Эльм; никто не знает, куда унесла их Хозяйка Леса. Так
что серебряные рога так и не достались никому.
В этот момент наша повесть вступает в область сказки. В самом деле,
человек может многое, он может умирать и побеждать, умирая, и он может
оставаться человеком, когда оставаться человеком невозможно, но вот выжить
голым в снегу, как Гэвин, человек не может никак, и это всякому известно.
Так и довелось бы ему замерзнуть - не вступись за него сказка. В самом деле,
разве это не сказка, что в тот же день Гэвина нашел местный охотник на
белок? Он спугнул волка (который к тому времени уже достаточно набрался сил,
чтоб убраться, не попавшись на чужие людские глаза) и оказался настолько
добросердечным человеком, что не обратил внимания на странные следы вокруг,
а попросту взвалил Гэвина на закорки и отнес к себе домой. И далее, разве
это не сказка, что жена охотника отогрела его и отпоила потом такими
травами, от которых поправился бы даже девяностолетний старик, а не то что
Гэвин, который уже через полтора дня открыл глаза? Правда, после этого ему
пришлось выдумать для охотника с его женой какую-нибудь более-менее
правдоподобную историю, оттого что в истинной, как казалось ему, он играл не
слишком-то достойную роль. А выдумывать Гэвин вовсе никогда не умел, и
все-таки его хозяева оказались достаточно простодушны, чтобы поверить ему,
или достаточно доброжелательны, чтобы сделать вид, что поверили. И более
того, через несколько дней он обнаружил, что охотник разыскал в лесу по
Гэвиновым словам многие из его вещей, которые так и остались лежать вдоль
его пути, и принес ему все это, а копье и вовсе с первого же дня стояло у
его постели, оттого что жена охотника сочла, что такой могущественный
талисман не может не помочь больному. Так что когда жар у Гэвина спал
настолько, что жена охотника позволила ему встать с постели, он оделся в
свои собственные одежды, уже приведенные в порядок ее умелыми руками.
И вот так, поправляясь на хуторе у заботливых хозяев, где огонь был
добр, а котлы задорны и разговорчивы, он выплывал постепенно из ужаса,
оставшегося позади, и в конце концов мог бы решить, что все это был лишь
только бред в его лихорадке. Он мог бы так решить, если бы не волчий вой,
ясный и звучный на морозе, который услышал он однажды днем, когда волкам не
положено выть.
Нетерпеливый, как всегда, Гэвин провел у охотника после этого всего
дней шесть, сочтя себя совсем уже здоровым несколько преждевременно, так же,
как некоторое время назад несколько преждевременно стал считать себя совсем
уже взрослым. Хозяева его (не разделявшие ни одного из этих двух
заблуждений) все равно не сумели бы его удержать и предпочли распрощаться с
ним по-хорошему, понимая, что иначе он просто убежит от них. Охотник даже
подарил Гэвину лыжи на прощание, очень неплохие лыжи и почти новые.
Да, что ни говори, а это была все-таки совершенная сказка. Хозяйка
хутора накормила его в последний раз и наказала обязательно, обязательно
снова погостить, если случится еще бывать в этих краях. Но, впрочем, может
быть, все это можно списать и просто на везение Гэвина, удачливость которого
вошла некоторое время спустя в поговорку. А вечером, после того как он ушел,
хозяйка хутора бросала несколько раз палочки на шкуре перед огнем, а потом
два вечера подряд по временам одиноко смотрела на пламя, покуда муж не
сказал ей:
- Неужто, по-твоему, добрых людей на свете нет? Ничего, он не пропадет.