"Юлия Горишняя. Слепой боец " - читать интересную книгу автора

- А он и не поступится, - сказала, вздохнув, Кетиль. - Да, что ж. Мы,
Гэвиры, - мы такие. - Совсем высокомерно бы это вышло, не проговори этого
Кетиль так просто. И прибавила: - А все-таки мне б хотелось, чтоб они хоть
что-нибудь сделали ради нас такого, за что певцы их бы не похвалили. Вот так
вот сделали бы - и все.
Потом Хюдор запустила опять свою прялку, и Кетиль запела - теперь уже
по-настоящему запела - старую-старую песню на мелодию, которую знают здесь
все девушки, и немного это даже не песня, а заговор. "Плывут корабли, - пела
она, - плывут корабли по морю, тяжело сидят в воде их борта, и путь их
становится все длиннее и длиннее, а до дома все ближе и ближе. Планширы их
изрублены топорами, море жевало их ребра, да не разжевало, верен был их
путь, и все рифы остались в стороне, золотом и серебром полны корабли, и
полны они славой. Плывите, корабли, плывите, плывите скорее, возвращайтесь
домой с добычей, но когда вы вернетесь, самая драгоценная добыча будет ждать
вас на берегу".
- Ты ходила уже к источнику, Хюдор? - спросила она.
- Нет еще. Я пойду сегодня.
- А к какому? К тому, что у Трех Сестер? (Хюдор кивнула.) Я пойду с
тобою нынче, Хюдор. - Голосок ее был легок, и Хюдор только посмотрела на
нее. - Я пойду с тобою нынче, Хюдор. - Тут, вспомнив вдруг о вежливости, она
засмеялась: - Можно, Хюдор, мне пойти с тобой?
- Конечно, - улыбнулась та.
- Тогда встретимся у Трех Сестер, перед закатом. Хорошо?
Порою она вот так себя вела - по-командирски; и со стороны мог бы
кто-нибудь решить, что Кетиль из них двоих верховодила, - а ведь во всех
важных вещах не она, а молчаливая Хюдор была главной в их дружбе. И между
собою они это знали; у Кетиль давно не было старшей сестры, и сейчас она
чувствовала себя так, точно нашла ее. Вот ведь - она сказала про источник, и
умница Хюдор не спросила у нее ничего...
- Звезды летят, - заговорила Кетиль тихо. - Звезды летят уж третью
ночь, они летят для всех, а я отчего не невеста? Чем я хуже других? Верно?
- Еще бы нет, Кетиль-Рысенок, Кетиль, у которой рыжее солнце запуталось
в кудрях... - И, говоря это, Хюдор особенно захотелось подойти к ней и
взъерошить эти кудри, и она почти что так и сделала - взглядом, а Кетиль
закрутила головой, как встряхивается птица, и принялась счастливо мурлыкать
какую-то песенку. Ведь в это лето они все больше открывались друг другу; и,
когда оставались одни, бывали совсем не такими, какими люди привыкли их
видеть: Кетиль задумывалась, a Хюдор шутила.
Потом они поговорили о пчелах - о том, на какую рогулину приманить
молодой рой, чтобы, отроившись, тот не ушел в лес, какого дерна должна быть
та рогулина, какими снадобьями ее натереть, какие слова проговорить над ней.
У Гэвиров пасека была немаленькая (сколько именно колод - вслух не говорят,
пчелы счет не любят), а домашними пчелами занимаются в тех краях женщины. На
одной из колод пчелы грызли уже леток изнутри, и Кетиль ожидала от них
молодой рой. Говорили обстоятельно, Кетиль, как всегда, заспорила, потом
сказала, вздохнув: "Ох! Хюдор, ну почему ты всегда все знаешь!"; спросила,
не делает ли Хюдор послепослезавтра чего-нибудь особенного.
- Нет, - отвечала та. - Послепослезавтра? Хлеб работникам мы завтра
печем; нет, ничего.
- А я послепослезавтра сыр варить буду. (Это тот сыр, который