"Юлия Горишняя. Слепой боец " - читать интересную книгу автора

как идет. Пусть идет как идет.
Хюдор учтиво с ним распрощалась и пошла. После полутемной горницы на
улице было совсем светло, солнце все закатывалось и не могло закатиться, и
все было в его золоте: и дома, и кладовые, и сжатое поле, и ток в дальнем
его конце (оттуда столбом шла в небо золотая пыль), и частокол, и лес за
ним, и гора Дальний Взгляд на севере стояла наполовину золотой, наполовину
сизо-синей. Было так хорошо, что хотелось и замедлить шаг и идти быстрей
одновременно - а особенно ежели у тебя молодые ноги и не много тяжести на
душе.
"Все дело в том, что слишком часто рассказывал Тбил скелу о распре
Гэвиров и Локхиров, - думала Хюдор. - Вся эта кровь у него в уме, и он не
может из нее выбраться. А теперь все совсем по-другому. Теперь удача Гэвина
гостит в этом доме".
Она шла, будто танцевала, - она и затанцевала бы, найдись музыка
сейчас. Идти Хюдор было довольно далеко: на юг, на утреннюю сторону, в горы.
Три Сестры от Щитового Хутора и от Широкого Двора (где жили Борны) на
одинаковом расстоянии - и оттуда, и оттуда идти до них час, и от Щитового
Хутора до Широкого Двора - тоже час. (А часом в этих краях считают одну
пятую часть дня, от восхода до заката, и получается очень забавно, оттого
что летние часы много длиннее зимних. Но когда измеряют расстояние, то имеют
в виду обычно самый короткий час, тот, что можно намерять в день Зимнего
Солнцеворота.) Так что шла Хюдор долго, и дорогою она совсем перестала
думать обо всем.
Земли здесь скудны, а ровных мест, годных для запашки, немного; но
Борны жили на удобьях, и вокруг них было немало пригодной земли. Покуда
Хюдор шла среди густых спелых сосен, у корней которых ждала скот овсяница,
казалась самой себе словно частью этого леса; когда вышла на расчистки у
Шумиловой Заимки, - словно и она тоже дышала той же плодородной щедростью,
что и урожайное жнитво. Даже выгиб поля на склоне был так же полон
плавностью, как тело Хюдор; не только сейчас - все это лето, что бы ни
делала, куда бы ни шла, - она двигалась как-то округленнее, мягче, точнее и
осторожней, чем раньше, сама не замечая этого, - как ребенка под сердцем,
несла в себе свое счастье.
Переходя по кладке Жердяной Ручей, Хюдор увидала дикобраза, лакавшего
воду из ручья у излучины, рядом с ним у воды были, как ей показалось сперва,
некрупные пестрые камешки, а потом, приглядевшись, Хюдор разобрала, что это
два молодых дикобраза, с темными еще иголками. (Чересчур летние ночи
коротки, и приходится дикобразам просыпаться к сумеркам - успеть бы наесться
до утра...) Хюдор засмеялась, потому что встретить лесного зверя с
приплодом, когда идешь вот так гадать, означало много детей в будущем, и она
подумала, что много крепких сыновей родит для Гэвина и красивых дочек для
себя самой. Девушка была на подветренной стороне - звери ее не чуяли;
напившись, дикобраз стал сразу взбираться на ветлу, нависшую над водой, и
детеныши полезли за матерью следом, точно так же, как она, цепляясь длинными
хвостами.
Хюдор шла через луг над Жердяным Ручьем и время от времени поглядывала
на ту ветлу. А после луга ей нужно было уже взбираться по холму, с которого
стекает ручеек - приток Жердяного ручья, что называли попросту Проток. Холм
довольно крутой с этой стороны, а с противоположной - еще круче. Но,
впрочем, в здешних краях так много гор и холмов, что это место очень крутым