"М.Горький. Жизнь Клима Самгина. Часть 3." - читать интересную книгу автора

В дверь сильно застучали; он подождал, не прибежит ли Дуняша, но, когда
постучали еще раз, открыл сам. Первым ввалился Лютов, за ним Макаров и еще
кто-то третий. Лютов тотчас спросил:
- Что она? Плачет? Или - что? Макаров отодвинул его и прошел в комнату, а
за ним выдвинулся кудрявый парень и спросил:
- Где можно умыться?
- Идем, - сказал Лютов, хлопнув его по плечу, и обратился к Самгину: -
Если б не он - избили бы меня. Идем, брат! Полотенце? Сейчас, подожди...
Он исчез. Парень подошел к столу, взвесил одну бутылку, другую, налил в
стакан вина, выпил, громко крякнул и оглянулся, ища, куда плюнуть. Лицо у
него опухло, левый глаз почти затек, подбородок и шея вымазаны кровью. Он
стал еще кудрявей, - растрепанные волосы его стояли дыбом, и он был еще
более оборван, - пиджак вместе с рубахой распорот от подмышки до полы, и,
когда парень пил вино, - весь бок его обнажился.
- Сильно избили вас? - тихо спросил Самгин, отойдя от него в угол, -
парень, наливая себе еще вина, спокойно и сиповато ответил:
- Если б сильно, я бы не стоял на ногах. Вошли под руку Дуняша и Лютов, -
Дуняша отшатнулась при виде гостя, а он вежливо поклонился ей, стягивая
пальцами дыру на боку и придерживая другой рукой разорванный ворот.
- Извините...
- Сейчас я достану белье вам, пойдемте, - быстро сказала Дуняша.
- Ф-фа! - произнес Лютов, пошатнувшись и крепко прищурив глаза, но в то же
время хватая со стола бутылку. - Это... случай! Ей-богу - дешево
отделались! Шапку я потерял, - украли, конечно! По затылку получил, ну -
не очень.
Он выпил вина, бросился на кушетку и продолжал - торопливо, бессвязно:
- Гроб поставили в сарай... Завтра его отнесут куда следует. Нашлись люди.
Сто целковых. Н-да! Алина как будто приходит в себя. У нее - никогда
никаких истерик! Макаров... - Он подскочил на кушетке, сел, изумленно
поднял брови. - Дерется как! Замечательно дерется, чорт возьми! Ну, и
этот... Нет, - каков Игнат, а? - вскричал он, подбегая к столу. - Ты
заметил, понял?
Наливая одной рукой чай, другою дергая, развязывая галстук, ухмыляясь до
ушей, он продолжал:
- Улица создает себе вождя, - ведь вот что! Накачивает, надувает,
понимаешь? А босяк этот, который кричал "защита, красота", ведь это же
"Московский листок"! Ах, чорт... Замечательно, а?
- Ты ужасно сочиняешь, - сказал Самгин.
- А ты - плохо видишь, очки мешают! И ведь уже поверил, сукин сын, что он
- вождь! Нет, это... замечательно! Может командовать, бить может всякого,
- а?
Самгин, слушая, соображал:
"Видит то же, что вижу я, но - по-другому. Конечно, это он искажает
действительность, а не я. Влюбился в кокотку, - характерно для него.
Выдуманная любовь, и все в нем - выдумано".
А Лютов говорил с какой-то нелепой радостью:
- Не разобрались еще, не понимают - кого бить? Вошли Алина и Дуняша. У
Алины лицо было все такое же окостеневшее, только еще более похудело;
из-под нахмуренных бровей глаза смотрели виновато. Дуняша принесла
какие-то пакеты и, положив их на стол, села к самовару. Алина подошла к