"Максим Горький. Рассказы о героях (Советский рассказ тридцатых годов)" - читать интересную книгу автора

девушка, которой лодка показалась похожей на таракана.
- С пчелами он такое выделывал - в цирке не увидишь эдакого! -
продолжал Заусайлов и причмокнул. - Сам он был насекомая вредная и достиг
своей законной точки - шлепнули его в двадцать первом за службу бандитам.
Мне в этом деле пятый раз попало - голову проломили. Ну, это уж я не
считаю, потому - время было мирное, не война. Да и сам виноват: любопытен,
разведку люблю: я и в нашей армии ловким считался на это дело.
- В нашей - в Красной? - тихонько спросила девушка.
- Ну да. Другой армии у нас нету. Хотя и в той - тоже.
Там, конешно, по нужде, по приказу, а у нас по своей охоте.
Он замолчал, задумался. Вышла женщина с мальчиком лет семи-восьми;
мальчик тощий, бледненький, видимо, больной.
- Не спит? - спросила девушка.
- Никак!
- Я к тебе хочу, - сердито заявил мальчуган, прижимаясь к девушке; она
сказала:
- Садись и слушай, вот человек интересно рассказывает.
- Этот? - спросил мальчик, указав на красноармейца.
- Другой.
Мальчик посмотрел на Заусайлова и разочарованно протянул:
- Ну-у... Он старый.
Красноармеец привлек мальчугана к себе.
- Стар, да хорош, куда хошь пошлешь, - отозвался Заусайлов, а
красноармеец, посадив мальчика на колени себе, спросил:
- Каи же ты, товарищ, к бандитам попал?
- А я их выяснил, потом - они меня. Суть дела такая: вижу я -
похаживают на пчельник какие-то однородные люди, волчьей повадки, все
невеселые такие. Я и говорю товарищам в городе: подозрительно, ребята! Ну,
они мне - задание: доказывай, что сочувствуешь! Доказать это - легче
легкого: народ темный, озлобленный до глупости. Поумнее других коновал
был, он и появлялся чаще. Он тоже из солдат, артиллерист, постарше меня
лет на пятнадцать - двадцать. Практику с лошадьми ему запретили, ну, он и
обиделся. К тому же - пьяница. В шайке этой он вроде штабного был, а кроме
его, еще солдат ростовского полка, гренадер, замечательный гармонист.
Мальчуган прижался щекою к плечу красноармейца и задремал, а девушка,
облокотясь о свои колени, сжав лицо ладонями, смотрела за борт, высоко
подняв брови. Теплоход шел близко к правому берегу, мимо лобастого холма,
под холмом рассеяно большое село: один порядок его домов заключен, как
строчка в скобки, между двух церквей. С левого борта - мохнатая отмель, на
ней - черный кустарник, и все это быстро двигается назад, точно спрятаться
хочет.
- Банда - небольшая, человек полсотни, что ли. Командовал чиновник
какой-то, лесничий, кажись, так себе, сукин сын.
Однако недоверчивый. Ну вот, они трое приказывают мне: узнай то, узнай
это. Товарищи говорят мне: что я могу знать, чего - не могу. Действовали
они рассеянно: десяток там, десяток - в ином месте, людей наших бьют,
школу сожгли, вообще живут:
разбоем. Задание у меня, чтоб они собрались в кулачок, а наши накрыли
бы их сразу всех, как птичек сетью. Сделана была для них заманочка...
помнится - в Борисоглебском уезде на маслобойке, что ли. Поверили они мне,