"Максим Горький. Рассказы о героях (Советский рассказ тридцатых годов)" - читать интересную книгу автора

начали стягивать силы.
Черт его знает почему, старик догадался и вдруг явись, как злой дух,
раньше, чем они успели собраться, однако - тридцать четыре сошлось. Начал
он сеять смуту, дескать, надобно проверить, да погодить, да посмотреть.
Вижу - развалит он все дело, говорю нашим: "Берите, сколько есть". Они за
спиной у меня были в небольшом числе. Тут меня ручкой револьвера по
голове. Вот и вся недолга история!
- О господи! - вздохнула женщина. - Когда все это кончится?
- Когда прикончим, тогда и кончится, - задорно откликнулся рассказчик.
Женщина махнула на него рукой и ушла.
- А ведь верно, вы в самом деле - герой, - весело и одобрительно сказал
красноармеец. Мальчик встрепенулся, капризно спросил:
- Что ты кричишь?
- Извини, не буду, - отозвался красноармеец. - Строгий какой!.. Чужой
вам? - спросил он девушку.
- Племянник, - ответила, она. - Иди-ко спать, Саша.
- Не хочу. Там - храпит какой-то.
Он снова прижался к плечу красноармейца, а Заусайлов вполголоса
повторил:
- Саша...
И, вздохнув, покачиваясь, потирая колени ладонями, заговорил тише,
медленнее.
- Ты, товарищ, говоришь - герой. Слово будто не подходяще нашему брату,
- свое защища-ам, ну ведь и бандиты, кулаки - свое. Верно?
Мальчик снова встрепенулся и громко, как бы с гордостью, сказал:
- У меня отца кулаки убили. Я видел - как. Мы приехали из города, папа
вылез ворота отворять, а они на него напали пьяные, два, а я уже
проснулся, закричал. Они его палками.
- Вот оно как, - сказал Заусайлов.
- Н-да, - угрюмо откликнулся красноармеец, а девушка сказала:
- В третьем году, а он - помнит.
- Я - помню, - подтвердил мальчик, тряхнув головой.
- Расти он перестал после того, - продолжала девушка, вздыхая, -
двенадцатый год ему.
- Вырасту, - хмуро пообещал мальчуган.
Заусайлов пошлепал его по колену и посоветовал:
- Так и помни!
- Вот они, дела-то, - пробормотал красноармеец. - Учительница будете?
- Да. Мы обе, с его матерью.
- Сестра вам?
- Жена брата.
- Убитого?
- Да.
Все замолчали. Красноармеец, расстегнув шинель, прикрыл мальчика и
прижал его к себе плотнее.
- Вот оно, геройство, - снова заговорил Заусайлов. - Оно у нас - везде,
товарищ!
Щупая пальцами папиросы в коробке, он, негромко и не торопясь,
заговорил:
- Я могу хвастануть - знал героя. У нас в отряде парень был, тоже -