"Максим Горький. О русском крестьянстве" - читать интересную книгу автора

мудрость" считает битого человека весьма ценным: "За битого двух небитых
дают, да и то не берут".
Есть даже поговорки, которые считают драку необходимым условием полноты
жизни. "Эх, жить весело, да - бить некого". Я спрашивал активных участников
гражданской войны: не чувствуют ли они некоторой неловкости, убивая друг
друга?
Нет, не чувствуют.
"У него - ружье, у меня - ружье, значит - мы равные; ничего, побьем
друг друга - земля освободится".
Однажды я получил на этот вопрос ответ крайне оригинальный, мне дал его
солдат европейской войны, ныне он командует значительным отрядом Красной
армии.
- Внутренняя война - это ничего! А вот междоусобная, против чужих, -
трудное дело для души. Я вам, товарищ, прямо скажу: русского бить легче.
Народу у нас много, хозяйство у нас плохое; ну, сожгут деревню, - чего она
стоит! Она и сама сгорела бы в свой срок. И вообще, это наше внутреннее
дело, вроде маневров, для науки, так сказать. А вот когда я в начале той
войны попал в Пруссию - Боже, до чего жалко было мне тамошний народ, деревни
ихние, города и вообще хозяйство! Какое величественное хозяйство разоряли мы
по неизвестной причине. Тошнота!.. Когда меня ранили, так я почти рад был, -
до того тяжело смотреть на безобразие жизни. Потом - попал я на Кавказ к
Юденичу, там турки и другие черномазые личности. Беднейший народ, добряки,
улыбаются, знаете, - неизвестно почему. Его бьют, а он улыбается. Тоже -
жалко, ведь и у них, у каждого есть свое занятие, своя привязка к жизни...
Это говорил человек, по-своему гуманный, он хорошо относится к своим
солдатам, они, видимо, уважают и даже любят его, и он любит свое военное
дело. Я попробовал рассказать ему кое-что о России, о ее значении в мире, -
он слушал меня задумчиво, покуривая папиросу, потом глаза у него стали
скучные, вздохнув, он сказал:
- Да, конечно, держава была специальная, даже вовсе необыкновенная, ну
а теперь, по-моему, окончательно впала в негодяйство!
Мне кажется, что война создала немало людей, подобных ему, и что
начальники бесчисленных и бессмысленных банд - люди этой психологии.
Говоря о жестокости, трудно забыть о характере еврейских погромов в
России. Тот факт, что погромы евреев разрешались имевшими власть злыми
идиотами, - никого и ничего не оправдывает. Разрешая бить и грабить евреев,
идиоты не внушали сотням погромщиков: отрезайте еврейкам груди, бейте их
детей, вбивайте гвозди в черепа евреев, - все эти кровавые мерзости надо
рассматривать как "проявление личной инициативы масс".
Но где же - наконец - тот добродушный, вдумчивый русский крестьянин,
неутомимый искатель правды и справедливости, о котором так убедительно и
красиво рассказывала миру русская литература XIX века?
В юности моей я усиленно искал такого человека по деревням России и -
не нашел его. Я встретил там сурового реалиста и хитреца, который, когда это
выгодно ему, прекрасно умеет показать себя простаком. По природе своей он не
глуп и сам хорошо знает это. Он создал множество печальных песен, грубых и
жестоких сказок, создал тысячи пословиц, в которых воплощен опыт его тяжелой
жизни. Он знает, что "мужик не глуп, да - мир дурак" и что "мир силен, как
вода, да глуп, как свинья".
Он говорит: "Не бойся чертей, бойся людей". "Бей своих - чужие бояться