"Алла Гореликова. Серебряный волк ("Корона" #2) " - читать интересную книгу автора

заката. Хотя, как по мне, он и в самом деле мог собрать в кучу все, что
говорят о святом Кареле. Есть у него такая, знаешь ли, въедливость. Если ему
нравится какая байка, он не успокоится, пока не раздует ее до самой
настоящей саги - и при этом ни словечка не приврет. Попомни мои слова, друг
Анже, мы услышим от него немало занятного.
- Так, может, рассказать ему?...
- И не думай! Мишо, конечно, менестрель милостью Господней, но такое
трепло! Слово "тайна" он признает только в сказаниях.
- Жаль. А то у него было бы не только самое подробное сказание, но и
самое правдивое.
- Ну, может, пресветлый и разрешит рассказать... потом, когда ты
доведешь дознание до конца. Может, он даже велит брату библиотекарю собрать
твои видения в книгу. А потом отдаст переписчикам и разошлет по всем
монастырям. Уж конечно, не для того ты тратишь силы на поиски правды, чтобы
никто так и не узнал о ней!
Я улыбаюсь в ответ на улыбку Сержа. И, вспомнив начало рассказа Мишо
Серебряной Струны, говорю:
- Принц-надежда... Выходит, не только гномы звали его так. Что ж, буду
работать. Знаешь, Мишо меня раззадорил.
Я подхожу к столу. Брошка Юлии... Лекина "серебряная трава" и Серегин
волк... гномий нож, помнящий маленького Карела. Хватит ли мне вашей памяти,
чтобы проверить сказание до конца?
Но пока до конца далеко. Пока - принц Валерий едет в Корварену, в
Университет, и впереди у него дружба с принцем Карелом, опасные приключения,
плен в Подземелье и спасение Таргалы. Так говорит о нем сказание.
Остроглазый серебряный волк, почему кажется мне, что ты расскажешь
лучше? Два принца, Карел и Валерий... мне интересен третий ваш товарищ.
Сергий, побратим принца Двенадцати Земель, о котором молчат менестрели.

3. Беженцы

Закатный тракт стелется бесконечной серо-бурой лентой под копыта
медлительных, непривычно массивных таргальских коней. Плывут мимо и остаются
позади сады и ягодники, луговины с пасущимися коровами, заросшие камышом
речушки, пивоварни и сыродельни, трактиры и постоялые дворы. Лека все
хмурится. Я знаю, он думает о своем деде-короле. Я чувствую Лекину
напряженную готовность - ту готовность к неведомой опасности, которую сам он
называет "кошки душу дерут".
По-моему, Васюра тоже ее почуял, пугая нас свежими новостями из
Таргалы, он то и дело приостанавливается, кидает на Леку
тревожно-вопросительный взгляд.
- Дальше, - спокойно говорит мой побратим. У меня мороз по коже гуляет
от его спокойствия!
Васюра пересказывает нам донесения последних дней и вспоминает то, о
чем не успел сказать подробно в Славышти, когда нас готовили в путь. О
разбойных засадах на дорогах и о патрулирующих Прихолмье гномьих отрядах, о
голоде, об имперских агентах в Себасте, Корварене и Готвяни. То, что мы
должны знать, с чем можем столкнуться. Я стараюсь запомнить даже самые
пустячные подробности: мне все кажется, что Леке не до того.
Хотя у меня тоже не идет из головы король Таргалы. Я вспоминаю его