"Анатолий Горло. Большая раковина" - читать интересную книгу автора

отходить от господина Гипоталамуса ни на шаг. Я вынужден вам напомнить,
Серингас, что за больного вы отвечаете головой. Если с ним что-либо
случится, вам вместо него придется принять душ в Большой Раковине!
- Не беспокойтесь, господин доктор, я знаю свой долг, - сказала
Серингас.
Она склонилась над Гипоталамусом и, осторожно вытирая тампоном его
покрытое испариной лицо ласково спросила:
- Что делать будем, касатик? Кушать, пить, по нужде ходить?...

День Самосуда был, как всегда, объявлен нерабочим, и жители города
искренне радовались возможности немного передохнуть.
Торжественно гремели трубы сводного оркестра. В небо взметнулись голуби
с привязанными к лапкам национальными флажками. К киоскам потянулись длинные
очереди за гуанью - жвачкой, способствующей обильному слюновыделению. А у
Большой Раковины уже толпились мальчишки: в случае удачного плевка - в
лицо - выдавалась еще одна бесплатная порция жвачки.
На дне Большой Раковины с биркой на шее стоял Гипоталамус, ожидая
первых плевков. Согласно регламенту Самосуда, их он должен получить от
Катинас, Бульбокаса и господина Пимса. Поскольку друзей у Гипоталамуса не
было, их роль добровольно взяли на себя доктор и сестра милосердия, а также
адвокат с хорошо поставленным голосом. Все шестеро уже были в сборе, и
Гипоталамус видел их головы, склоненные над парапетом. В красивых глазах
Катинас была обычная пустота, лишь обиженно надутые губки свидетельствовали
о том, что она не в восторге от полученного права на первый плевок. Вообще
она терялась на публике, чувствовала себя скованно, неуютно. Зато в четырех
стенах ее истерично-необузданный нрав, капризность, агрессивная
чувственность не знали пределов... Бульбокас, как и положено скотине,
энергично жевал, наполняя свою пасть слюной. Ну, этот верблюда
переплюнет!... Одно непонятно: что она в нем нашла? Нет, это-то понятно, но
мерзко на душе при мысли, что ты столько лет прожил бок о бок с
обыкновенной... Ладно, бог им судья!... Господин Пимс смотрит на
Гипоталамуса чуть ли не сочувствен-но, с какой-то затаенной грустью, в то
время как его маленькие челюсти быстро-быстро ходят туда-сюда: хомяк да и
только!... Дай ему волю, он бы плевал на Гипоталамуса все двадцать четыре
часа, он бы один утопил в слюне своего конкурента!... Но регламент позволяет
каждому произвести только один плевок, может быть, оттого так грустны глаза
господина Пимса?... Старый доктор жует гуанью медленно, как бы нехотя,
встретившись с глазами Гипоталамуса, ободряюще кивает ему, мол, крепись,
сударь, ты должен с честью выстоять свою последнюю вахту... Серингас жует
старательно, ее большой рот уже давно наполнен слюной, и поэтому ее попытки
ласково улыбнуться Гипоталамусу, не открывая губ, нелепы и смешны. Адвокат
жевал в умеренном темпе, тайком от других сглатывал слюну - это было
непринято, хотя и не наказывалось, - однако старался, чтобы в момент
сглатывания его видел Гипоталамус: "Это, к сожалению, все, что я могу
сделать для вас как адвокат, - говорил его честный взгляд, - плюнуть чисто
символически..."
Оркестр умолк. Послышалась барабанная дробь. Самосуд начался. Загремела
решетчатая калитка, пропуская к пятачку для плевков Катинас. Гипоталамус
смотрел, как она приближается, склоняется над его головой, смещается чуть
вправо, выбирая удобную позицию, и он вдруг понял, что ошибся, принимая ее