"Игорь Горностаев. Норик " - читать интересную книгу автора

говорить о бутылке, но отогнать прилипчивую мысль удалось с большим трудом.
Как водиться одну глупую мысль лучше всего побеждает другая. Вспомнился
другой кусок из речей Мастера Оптика.
"Представим, что на окне растет цветок. Знаете такое растение:
коронополь? Растет два года, цветет, дает семена и погибает. Так вот. Если
срезать цветок, то в следующем году можно вновь ждать цветения. Он будет
жить дальше, пока не отцветет. Да-да! Много и много лет! Поэтому, если ты
откажешься от женщин, ты спасешь много сил, которые позволят тебе прожить и
долгую жизнь, или использовать силы на другие, не менее важные дела." Яссок
начал размышлять, и пришел к такому выводу: "Может это происходит с
коронополем потому, что выпуск семян - самая важная цель у этого цветка?
Единственная цель, которою назначил ему Всевышний? И до тех пор, пока он ее
не исполнит... Как же узнать, какова цель у Человека?"

_________

Переговоры протекали трудно.
Сейчас обе высокие договаривающиеся стороны усердно делали вид, что
отдыхают. Длинный стол, устланный некогда белой, как крыло лебедя,
скатертью, теперь являл отталкивающее зрелище: завалы не слишком усердно
обглоданных костей, винные и соусные пятна разных цветов и размеров, шелуха
земляных орешков, битая скорлупа заморских твердов, блюда и плошки с
недоеденными остатками... Обед был королевский. Если не по количеству
сотрапезников, то по качеству блюд - определенно. Соленое, сладкое, кислое,
пряное, горькое, острое, терпкое и даже пресное. Все было на столе. Теперь -
лишь остатки.
Обслуга, которая должна была бы прибираться, вышколено не показывалась:
ее не звали. Гости дорогие, приглашенные для придания трапезе вида "ни к
чему не обязывающей вечеринки", любезно откланялись и с благодарностями
удалились. Остались только трое: двоюродный брат вице-короля Исторского
предела Меркулий, Припуц - мастер ордена Арка и Апуни, начальник палаты
кафедры внутренних вопросов. То есть не кафедры. По новому указу -
департамента. Департамент внутренних вопросов.
Старенький мастер не выдержал соревнования в винопитии с дипломатами и
сладко посапывал в глубоком мягком кресле, несмотря на громкие заунывные
звуки, оглашавшие помещение.
Апуни пел песню. Длинную песню степняка. Хорош пел. Глаза пьяненького
Меркулия, от природы раскосые, предательски слезились. Домой бы, в теплую
войлочную юрту. И вассалы бы скулили те слова, что выдавал сейчас Апуни.

"...Мы из стойбища Волыни,
Все у нас враги отняли,
Пожалей нас, хан вельможный,
Дай коня на поеданье.

Ты могучий, ты всесильный,
Припадаем к твоим стопам,
Ничего не пожалеем
Жен бери и дщерей наших..."