"Николай Горностаев. Мы воевали на Ли-2 " - читать интересную книгу автора

не похоже, что в далеком будущем мы сможем вернуться к своим мирным делам,
мирной жизни, мирному течению времени.
- Николай, ты готов? - Мои размышления прерывает бортмеханик старший
лейтенант Сергей Олейников. Сегодня мы перелетаем на новый аэродром в район
Хвойной. Мы - это две эскадрильи 102-го полка. Окруженной 2-й ударной армии
по-прежнему нужна наше помощь с воздуха.
- Машина готова, - говорю я, забрасываю вещмешок за спину, и мы идем к
самолету. Олейников летит в экипаже, где командиром старший лейтенант
Александр Щуровский, он же - командир нашего небольшого отряда. Работать
придется в отрыве от базы, и потому я постарался взять с собой запасных
частей побольше. Проход к кабине летчиков по левому борту завален ящиками,
коробками, завален мешками, на стенке подвешены парашюты.
Нанимаем места в самолете, машем на прощание им, кто остается на базе.
Впрочем, долго здесь не сидит никто. Наши Ли-2 пользуются все большим
авторитетом. Командир полка Б. П. Осипчук оказался прав - мирные машины
учатся воевать, да так, что становятся порой незаменимыми. Поэтому и
забирают из полка самолеты на тот или иной участок фронта. Туда, где тяжело.
Ли-2 Щуровского один из первых переоборудован на заводе для ведения
боевых действий. Под фюзеляжем установлены бомбодержатели, в кабине
пилотов - прицел и электросбрасыватель. За командирским креслом отведено
место штурману. Дополнительные бензобаки увеличивают продолжительность
полета до 12 часов. Приборная доска имеет освещение для ночных полета. И
еще - самолет стал похож на ежа, только вместо колючек - пулеметы. Три из
них - ШКАСы (Шпитального-Комарницкого авиационный скоростной), два боковых
стоят в заднем грузовом отсеке, один - в носовой части: для стрельбы из
пилотской кабины. Турельный - пулемет Березина. В хвостовом отсеке застыл
зачехленный дистанционный авиационный гранатомет ДАГ-2. В общем, не ахти
какая оборона, но все же лучше, чем ничего.
Аэродром, на который мы перелетели, лежал, окруженный хвойными лесами и
болотами. Невдалеке речка Песь медленно несла свои прозрачные воды. Садились
мы на неровную, бугристую песчаную полоска земли. Когда я спустился по
лесенке вниз, густой шлейф пыли медленно оседал на аэродром.
- Поздравляю, Николай, - сказал Олейников. - Отличная приправа моторам
и приборам эта пыль. Хватанем мы с ней лиха.
"Сергей прав, - подумал я. - В такую погоду пыль висит над полосой
долго. Двигатели будут засасывать ее в цилиндры, поршневых колец не
напасешься. Заправка горючим и маслом осложнится. Ну и уголок..."
Однако я недооценил с пылу с жару все прелести-нового местопребывания.
Оказалось, что мы попали в комариное царство. С ликующим звенящим воем они
нависали над каждым человеком, досаждая больше, чем жара и пыль. Лица и руки
пухли от укусов, а дымные костры в темное время не разожжешь - накличешь
бомбардировщики.
К вечеру пришли полуторки, загруженные мешками с продовольствием и
боеприпасами для второй армии. Быстро и бережно груз перебросили в самолеты.
Экипажи тщательно прокладывали маршрут к кольцу окружения - все подходы
стерегли вражеские истребители. К тому же, как назло, ночь стояла
безоблачная, ясная. И, провожая своих товарищей за линию фронта, мало кому
удавалось скрыть свою тревогу.
- Плохой из тебя актер, Николай, - сказал Олейников, надевая на себя
лямки парашюта. - Вот ты за нас небось переживаешь, а зря.