"Николай Горностаев. Мы воевали на Ли-2 " - читать интересную книгу автора

повернулся. Рядом со мной лежал пожилой боец, всю грудь его стягивали бинты.
- Нельзя тебе, батя, - сказал я. - Ранен-то в грудь.
- Достал он меня, - глухо сказал боец. - От самой границы, почитай, до
Москвы топали. Из-под Могилева. А когда его гнать начали, достал меня. Как
считаешь, увезут меня отсюда?
- Тяжелых увозят.
- Увезут. Курить смерть как хочется.
- Потерпи, - сказал я, и он затих.
Пришла нянечка, опустила светомаскировочные шторы, зажгла керосиновые
лампы. Я задремал. Разбудили меня санитары. Моего соседа перекладывали на
носилки.
- Почему они так тяжелеют, мертвые? - спросил один из них. - Когда
живого несли, он легче был.
- Земля к себе тянет, - сказал напарник. - Который это уже сегодня?
- Не считал.
Они ушли, а мне вдруг стало горько от того, что не дал я человеку
покурить перед смертью. Может, последнее у него желание было.
Дни тянулись медленно, монотонно. Койка, столовая, перевязочная - вот и
весь мой маршрут. Иногда глухо вздрагивала земля, значит, упала бомба.
Тоскливо сжималось сердце. И снова воспоминания уносили в прошлое.
...Повестку из райвоенкомата я ждал как манны небесной. Казалось, если
не получу ее в течение одной-двух недель - и повоевать не успею. Но дни шли
за днями, вести с фронта поступали все тревожней, и я понял, что орденов
хватит и на мою долю. В начале июля вернулся домой после длительных режимных
испытаний двигателя в боксе моторной станции. Сухой жаркий вечер тлел в
переулке. Уставший до чертиков в глазах, кое-как открыл дверь в комнату и
тут заметил бумажку в почтовом ящике. Достал ее. Повестка. Синими чернилами
обозначен и мой рубеж между мирной жизнью и войной. Стая воробьев
беспрестанно чирикала за окном. "Откуда ночью воробьи? - подумал я. - Они
что, с ума сошли?" Подошел к раскрытому окну. Настороженная темнота стояла в
переулке. И только тут я сообразил, что в ушах у меня все еще звенит отзвук
рева двигателя, очень похожий на чириканье воробьев.
Спать почти не пришлось. Собрал вещмешок, написал письмо своим на
Кубань, попрощался. Вспомнил радостные лица жены и дочери, когда я провожал
их в дорогу. И вот как все повернулось. Может, больше свидеться и не
удастся. Снял со стенки их фотографии, сунул в нагрудный карман.
Ранним утром пришел в военкомат. Однако передо мной уже стояла длинная
очередь. Надо ждать. Солнце поднялось, утреннюю прохладу унес ветерок.
- Горностаев!
Усталый, измотанный капитан тускло глянул на меня воспаленными глазами.
Разговор был коротким, я получил предписание явиться в авиационную часть.
Пришел в институт, доложил начальнику о том, что призван в армию. Мне
оформили расчет, пожали руку, похлопали но плечу: "До встречи на фронте!" И
я ушел.
На следующий день навел порядок в комнате, прикрыл газетами стол,
стулья, кровать... Постучал к соседке Анисье Ивановне. Она вышла, кутаясь в
пальто, наброшенное поверх ночной рубашки. И сразу все поняла.
- Коля, милый, - охнула она. - Уже?
- Да, - сказал я. - Ключ приберегите. Может, мои вернутся.
...Полдня пришлось ждать на сборном пункте. С облегчением подумал о