"Татьяна Горичева, Даниэль Орлов. Ужас реального (Беседы) " - читать интересную книгу автора

не повторить, и потерять к нему заслуженный иммунитет, и себя в загадку
превратить, не только для других, но и для себя, и притом любить эту
загадку, не уставать ее загадывать, ободряюще потрепывать ее, поглаживать,
как ушибленный свою шишку, едва ли не гордясь собой и с неприязнью и стойким
недоверием к любому, кто равнодушен к нашей драгоценной "стати" или будто бы
нашел аршин-разгадку. Чтобы не быть похожим на этот автошарж, достаточно в
ответ просто улыбнуться. Но чтобы улыбаться из зеркал, русским быть не надо,
достаточно иметь толику самоиронии. А для чего же, спрашивается, "надо". И
надо ли быть русским в принципе, безотносительно к любому "надо" - смеяться,
думать или родину любить? Отвечу сразу, для того и надо! Иначе никто не
будет русским, то есть ни один из тех, для кого это было бы трагедией, и
каждый, "искушаемый без нужды" и признаваемый русскими за своего, останется
под трансцендентальным колпаком: во власти гипотетических императивов
перформативных филистерских зеркал. Этот колпак настолько же дурацкий и
обидный, насколько умными и льстивыми являются эти зеркала, в них увидишь
все, что хочешь. И при этом ничего лишнего: только то, что хочешь.

#

Беседа 1
#

24

#

И при этом ничего ложного: какую хочешь правду (и только правду), такую
и увидишь. Но и этого всего мало - что в них увидишь, то сам своим примером
и продемонстрируешь, покажешь: их свидетельское слово с твоим делом не
расходится и делает его a priori неподсудным. На вид нормальные - простые,
ровные и неподвижные, они на деле - зеркала с секретом: двулики,
двусторонни. В них можно заглянуть извне и изнутри, однако не одновременно.
Изнутри они кажутся окошком в мир. Извне - замочной скважиной. Изнутри
посмотришь - просто праздник какой-то: диво, что за мир, знакомый до боли и
все же ненаглядный, который ко всему легко поправить, сделать совершеннее и
краше и этим - всему свету наконец открыть глаза, - достаточно лишь выйти из
дому. Извне заглянешь - катастрофа: чушь, чучело гороховое, которое любуется
собой и которого неясно, как земля носит и какая мама родила. От первого
мира не оторвать взора. Второй нельзя не иметь в виду, если не хочешь
получить удар в спину. Но в обоих случаях видишь то, что хочешь: ибо взгляд
на самом деле не бегает по сторонам, а движется вперед, и с ним - первый мир
постепенно приближается, а второй - исчезает на глазах. Так вот: русский -
тот, кто все это себе, как я сейчас, только представляет - пропускает состав
ноуменальной современности мимо, не без минутной зависти, но и не без
облегчения от того, что на этот раз лихо миновало.
Д. О : Я хотел бы откликнуться на мысль Татьяны о том, что русская
земля - есть небо, и сопрячь ее с длящейся уже давно и пока не обещающей
завершения ситуацией поиска русской идеи. Если вдуматься, перед нами
исключительно любопытная вещь. Как вообще возможно, чтобы некоторая
действительность - в данном случае действительность российского бытия -