"Иеремия Готтхельф. Черный паук " - читать интересную книгу автора

бернской выпечки, заплетенной наподобие женской косы, - подрумяненных и
золотистых, приготовленных из отборнейшей муки, яиц и масла, величиной с
годовалого ребенка и почти таких же тяжелых. Затем молодая женщина поставила
на стол еще две тарелки. На них лежали аппетитные маленькие пирожки: на
первой - с яйцом, на второй - с другой начинкой. Горячие густые сливки
стояли на плите в красивом расписанном цветами глиняном горшке, а в
сверкающем трехногом кофейнике с желтой крышкой варился кофе. Итак, крестных
ожидал завтрак, какой не часто бывает и у князей, и какой не позволяют себе
никакие крестьяне в мире, кроме бернских. Тысячи англичан рыщут по
Швейцарии, но ни одному загнанному лорду и ни одной леди с деревянной
походкой не снился подобный завтрак.
- Пришли бы они скорее, все было бы уже готово, - вздохнула повитуха. -
Так или иначе, пройдет еще немало времени, пока мы все сделаем и каждый
уладит свои дела, а пастор ужасно пунктуален и строго выговаривает, если
кто-то не придет вовремя.
- Дед тоже никогда не разрешит взять колясочку, - сказала молодая
женщина. - Он убежден, что ребенок, которого не несут, а везут крестить,
будет ленивым и так никогда по-настоящему и не встанет на ноги. Пришла бы
хоть крестная, она всегда опаздывает, другие-то крестные делают все быстрее,
а если нет, то всегда успевают догнать.
Страх перед кумовьями охватил весь дом. "Еще не пришли?" - доносилось
отовсюду; изо всех окон их высматривали, а Турок отчаянно лаял, как будто
тоже зазывал их.
Бабушка сказала:
- Раньше такого не бывало. Люди всегда знали, что в такой день нужно
встать пораньше, чтобы хозяин никого не ждал.
Но наконец на кухню вбежал работник с известием, что крестная идет.
Та явилась вся взмокшая и нагруженная, как новогодняя елка. Одной рукой
крестная сжимала черные веревки большого расшитого мешка, из которого
торчала завернутая в тонкую белую материю хала - подарок для роженицы. В
другой руке она несла еще один мешок, - в нем была одежда для ребенка и
кое-какие личные вещи, а именно красивые белые чулки. Под мышкой у крестной
находился и еще один груз: веночки и чепчики с великолепной бахромой из
черного шелка.
Повсюду ее встречали радостными приветствиями, и она едва успела
избавиться от одного мешка, чтобы дружески пожать протянувшиеся к ней руки.
Все вокруг услужливо помогали ей снять ношу. Вошла молодая женщина, и снова
продолжился обмен приветствиями до тех пор, пока в комнату не позвали
повитуху: они должны были обменяться парой слов, как того требовал обычай.
Повитуха любезно усадила крестную за стол. Вошла молодая женщина с
кофе. И как ни отказывалась крестная, как ни убеждала, что уже сыта, ей на
все возражали:
- Сестру отца неприлично отпускать из дому голодной, и это к тому же
вредно такой молодой девушке.
- Но, во-первых, я уже не так молода, а во-вторых, служанки никак не
хотели встать вовремя, поэтому я опоздала. Если бы дело стало только за
мной, я давно бы уже была здесь.
К кофе были поданы густые сливки, и как ни отбивалась крестная и ни
говорила, что она этого не любит, женщина бросила туда еще кусок сахара.
Долго не соглашалась крестная, чтобы ради нее одной разрезали халу, но тем