"Элизабет Гоудж. Маленькая белая лошадка в серебряном свете луны" - читать интересную книгу автора

улыбнулся ей, протянул букетик примул, которые были приколоты к его куртке,
и ушел с остальными.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Мария и Старый Пастор вышли на церковный двор, повернули по тропинке
направо, миновали деревянные ворота, ведущие в маленький, сладко пахнущий,
заросший садик, где кусты смородины, розы и квадратные клумбы ярких весенних
цветов заполнили собой все пространство, подобравшись прямо к двери
приходского дома.
Маленький, серый, приземистый приходский дом был таким старым, что
напоминал скорее груду камней, чем дом. Он был весь обвит вьюнками и
ломоносами, розами и жимолостью, сквозь которые скромно проступали маленькие
окна с частым переплетом и старая дубовая дверь. Старый Пастор открыл дверь,
и они вошли в гостиную, такую очаровательную, что Мария от восхищения широко
открыла глаза.
Комната была большая, и если не считать маленькой кухоньки, она
занимала весь первый этаж. В одном ее конце был огромный каменный камин, в
котором горел яркий огонь, а рядом с камином маленькая каменная винтовая
лесенка вела в спальню на чердаке. Пол был выложен гладкой каменной плиткой,
отмытой до белизны. У стен стояли широкие книжные полки, полные книг, на
окнах висели яркие красно-белые клетчатые занавески, а стекла были вымыты
так, что сияли и отражали свет, как драгоценные камни. Стены были толстые, а
глубокие подоконники были заставлены горшками с ярко-розовой геранью.
В центре комнаты стоял дубовый стол, покрытый белой скатертью, на
которой красовался красно-белый чайный сервиз. У камина стояла скамья и пара
тяжелых дубовых кресел, а больше не было ни мебели, ни даже картин и
каких-нибудь украшений. Но комната в них не нуждалась, столько в ней было
книг. Аккуратно, без единой пылинки, они стояли на полках и источали такое
дружелюбие, что были лучшим украшением комнаты. Мария не сомневалась, что
именно Старый Пастор оживил все эти книги, но никак не могла поверить, что
такая чистота может быть делом мужских рук.
"Вы живете один, сэр?" - спросила она. "Я живу один",- ответил
пастор,- "но каждое утро ко мне приходит женщина, которая живет в деревне,
чтобы убраться и приготовить обед Ее зовут Малютка Эстелла".
Старый Пастор взглянул в окно и вздохнул "Иногда я мечтаю жить не в
одиночестве. Даже в компании со скрипкой снежные зимние вечера тянутся
слишком долго. Снимай шляпку и пелеринку, дорогая, Эстелла сейчас принесет
завтрак".
Мария еще не успела развязать ленты на шляпе, как дверь в кухню
отворилась, и вошла женщина, нагруженная подносом с вареными яйцами, кофе,
молоком, медом, маслом и румяным, домашней выпечки хлебом.
Но в ту минуту Марии было не до еды, а ее руки застыли над лентами
шляпы. Она уставилась на Малютку Эстеллу так, как смотрят на сон, ставший
явью, когда нельзя понять, во сне это или наяву. В моменты одиночества в
детстве, Мария, росшая без матери, иногда воображала, какой бы могла быть ее
мать. Так вот ее мечта была в точности похожа на Малютку Эстеллу.
Она была тоненькая и грациозная, как ива, маленькая, как дитя фей, с
прелестной молочно-белой кожей, слегка окрашенной румянцем. Гладкие прямые
волосы отливали бледным золотом, огромная коса, уложенная вокруг головы,