"Александр Говоров. Жизнь и дела Василия Киприанова, царского библиотекариуса (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

меня, слушайте, я знаю!
- Дайте же ему сказать, - заступилась Марьяна. - Не то еще лопнет от
избытка новостей.
- Я точно знаю, - заверил Алеха. - Фискал к нам прислан, чтобы
учредить астанблей.
- Что, что? Повтори.
- Астам... Астам... Ассамблею, вот как!
- Что же это такое? Министерия какая или полк?
- Этого никто знать не знает. Однако говорят, в Питере таковое давно
уж устроено. Один старичок баил, будто там благородные люди для того
действа совместно собираются и некоторые боярыни вот до сих заголясь...
- Так это - баня? - обрадовался Федька. - Ха-ха!
- Не верите мне? - надрывался Алеха. - Вот истинно, пред образами -
правда! Да пусть вот Бяшенька скажет, он человек ученый, не чета вам всем!
Бяшенька, Бяша - это и есть Василий-младший, сын Киприанов, такое
прозвище с детства у него. Дура нянька учиняла ему забаву: "Бушки-бяшки,
бушки-бяшки!" - и пальцем брюшко щекотала. И он, несмышленыш, послушно за
нею лепетал: "Бяша" да "Бяша". Так и прилепилось к нему это дурацкое
прозвище!
- Пожалуй, Васка, - сказал отец, - растолкуй уж ты людям, что есть
ассамблея.
- "Ассамблея" слово французское, которое на русском языке выразить
невозможно. Но обстоятельно ежели сказать - сие есть вольное в
котором-нибудь доме собрание гостей. И делается оное для всеобщих танцев. И
не для одних только танцев, но и для пользы - переговорить, услышать, где
что творится. Притом же и забава.
Книжник, ах, книжник Василий наш Васильевич! - умилялся солдат
Федька, опять не без ехидства.
А отец переспросил сосредоточенно:
- Так сие получается танцы?
Бяша кивнул головой.
- А ты говорил баня! - напустился Федька на оторопевшего Алеху.
Соберут бояр, князей, генералов, станут они в хоровод и пойдут "ножкой
топ-топ, ручкой хлоп-хлоп"...
Баба Марьяна усмехнулась:
- Муд-ре-цы! Царь при смерти, меж наследниками неразбериха, у
царевича прынец родился, маленький, и у царя, глядь, новый царевич, вот где
ума-то надо прилагать, а они - астанблей!
Алеха продолжал настаивать на своем, Федька его поддразнивал,
подмастерья смеялись, а Бяша слушал, как отец, занимаясь своими плашками,
говорил Саттерупу, пленному шведу, который работал в киприановской
мастерской:
- Конечно, когда государь изволил перенести резиденцию во вновь
основанный Санктпитербурх град, в нашей матушке-Москве все быльем поросло.
В полдень лавки запираем и спим до заката. Ужинаем в три пуза и опять на
боковую, от чего апокалипсические чудища снятся... А смута не спит, смута
копошится, стрельцов еще мятежных не забыли. На площадях что ни день
антихриста кричат! А тут еще слухи про распрю у государя царевича с
государем отцом...
Киприанов еще покрутил шлифовальное колесо и снова, подняв очки,